Грузчики винзавода: Как привозишь в колхоз «чернила», люди бегут за машиной

Грузчики Полоцкого винзавода, восстановившиеся на работе через суд, прославились на всю Беларусь.

При личной встрече они рассказали «Салідарнасці», почему не пьют заводскую продукцию, за что наниматель называет их предателями и как к ним относятся после триумфального возвращения на предприятие.

Напомним, конфликт грузчиков Виктора Рослякова и Дмитрия Сенькова с руководством Полоцкого винзавода возник из-за недовольства низкой зарплатой. После того, как рабочие предали огласке свои расчетные листки, в которых отражались отличные от версии директора зарплаты, они по нашедшимся у нанимателя причинам были лишены работы.

За семь рабочих дней Росляков и Сеньков получили по три выговора и были уволены за «систематическое невыполнение трудовых обязанностей». Полтора месяца рабочие — (неслыханное дело!) — судились с администрацией и отстояли свои права . Помог им в этом Свободный профсоюз Белорусский (СПБ), в который грузчики вступили на волне конфликта с начальством.

Встречаемся с Виктором Росляковым и Дмитрием Сеньковым после их рабочего дня. Сидим за чашкой чая в одном из полоцких кафе, и я пытаюсь найти ответы на вопросы: почему эти люди не побоялись выступить против руководства; не промолчали, когда им урезали зарплату; не вышли из Свободного профсоюза после того, как им поступило заманчивое предложение возглавить официальный профсоюз?

Сеньков (на фото справа) вспоминает, из-за чего, собственно, разгорелся спор с администрацией.

— В июле нам урезали зарплату на 300-500 тысяч. Мы пошли к директору Александру Масалову, чтобы выяснить, в чем дело. В кабинете, наверное, час простояли. Он вызвал сотрудников планового отдела и главного экономиста. Специалисты с нами не разговаривали, а ругались. Нам объясняли, что мы плохо работаем, не выполняем нормы. Мы попросили показать нам эти нормы. Предложили перевести на тоннажную систему. Нам заявили, что по этой системе мы будем получать так же, как сейчас по повременке. То есть копейки. Они рассчитали, и получилось, что это так и есть — цифра в цифру. Но это же смешно!

В итоге директор сказал: «Дайте три дня, и я разберусь в этом вопросе». Обещал сам к нам прийти в бытовку. Через три дня не пришел. На четвертый день мы отправились в приемную. Опять нам объясняли то же самое...

Дмитрий и Виктор, отчаявшись получить удовлетворительный ответ, вели переписку с директором и официальным профсоюзом, членами которого, по их словам, они стали автоматически — при приеме на работу. Руководство профсоюза просило у рабочих отсрочки для рассмотрения вопроса о зарплате.

— Сколько мы будем ждать? И так время потеряли! — горячится Дмитрий, вспоминая, как они решили вступить в СПБ.

— С этого все началось… — продолжает Виктор. — Сначала на заводе КГБ появилось, потом Позняк (председатель Полоцкого горисполкома – прим. «С».) пришел.

— Лично я никого из КГБ своими глазами не видел, — уточняет Дмитрий. — Но по заводу слухи пошли, что шуршат, мол. Мастера говорили, что вызывали их в кабинет, допрашивали, какие у нас планы действий. Мастер откуда что-то может знать о наших профсоюзных делах?

— И вся контора начала за нами бегать и просить, чтобы мы забрали заявления, иначе их всех уволят, — делятся собеседники. — Мы говорили, что ничего нам их профсоюз не дает, а только берет. А подарки на Новый год? Да мы такие конфеты сами себе купить можем.

Вслед за грузчиками в Свободный профсоюз потянулись заводские шоферы. Но водителей сразу «придавили», рассказывает Дмитрий. «Потихоньку на каждого накапали: «У тебя два года до пенсии. Тебя с машины снимут». Молодым пообещали, что будут проблемы.

— Запугали их, конечно. И они так же массово вышли из СПБ, — заключает Виктор.

— Нам предлагали выйти из Свободного профсоюза и обещали, что кто-то из нас станет председателем официального заводского профсоюза, —признался Дмитрий. — Но знаете, когда в глазах администрации я стал нарушителем, заводской профсоюз ничего не делал, а Свободный — защищал. Думаю, теперь наше начальство понимает, что профсоюз — это реальная сила, и управлять нами как марионетками не получится.

— Когда вас уволили, ваши коллеги вас поддерживали?

Виктор: На людей начали давить, и сомнение закралось в их души. Людям говорили: «Вы можете пить: мы вас отмажем». На заводе большая проблема с пьянством.

Дмитрий: Ну как возле «колодца» ходить и не напиться?

— А вы сами не пьете?

Дмитрий: Зачем мне это надо? Я пью очень редко: коньяк, вино хорошее. Попробовал как-то заводское — гадость. Мне не нравится. Вот вы спрашиваете, есть ли у нас на заводе дегустатор. По-моему, у нас все дегустаторы!

Раньше делали водку, коньяки, а сейчас зарабатываем только на одном – бырло.

Виктор: Как привозишь в колхоз чернила, люди бегут за машиной. 60 ящиков выгрузил в маленьком деревенском магазине, а продавщица говорит: «До конца месяца не хватит». По 12 бутылок в ящике!

Виктор не употребляет алкоголь совсем.

— Меня мастер два года проверяла: почему я не пью. Выпиваю ли я дома по праздникам, у коллег спрашивала. Отправляла на праздники, награждения. Так и не поняла, в чем дело. (Смеется).

На суде грузчики узнали о себе много интересного.

— Мы сидели в зале суда так: вот рабочие, а вот — начальники, — рассказывают они. — На заводе это разделение начинается с входа. Белые воротнички заходят в одну дверь, а рабочие проходят через проходную.

Виктор: На суде говорили, что нас нужно было выгнать с работы за то, что мы с особым цинизмом давали интервью.

— Как вас встретили на заводе после восстановления?

Виктор: Свои ребята приняли нас отлично. Все были довольны.

Понимаете, какая история, Некоторые думают: вот они пробьют нам повышение зарплаты, а мы в сторонке постоим; всем ведь добавят, значит, и мы будем в выигрыше.

Дмитрий: За выговоры, полученные до увольнения, нас лишили премии в день пищевика. А это порядка 1,3 миллиона. По этой же причине нас лишат тринадцатой зарплаты в будущем году. Пострадали и другие ребята.

Сейчас у грузчиков зарплата 3-3,5 миллиона. А водители получили от 4,8 до 6 миллионов. Раньше было наоборот.

Виктор: Поувольняли грузчиков, а новых не берут. Боятся, что к нам в профсоюз вступят.

Лично мне один коллега сказал, что я диверсант. Он с серьезным видом заявил, что я уже не один завод разрушил и полтора года внедрялся сюда. Слух пустили, что я получаю две тысячи евро от Брюсселя!

Дмитрий: Пришел к нам один человек – 62 года. Два дня отработал и ушел. Нагрузка большая. Когда мы на собрании запросили нормы труда для грузчиков, нам назвали — 24 тонны сахара в день. Да человек сломается, если будет такие тяжести таскать! Я снял на телефон видео, какие грузы нам приходится поднимать.

По словам рабочих, на завод они ходят как на войну. Еще до их увольнения на предприятии сменился директор. На руководительское кресло сел бывший главный инженер.

— Масалов — неплохой человек, — отзываются грузчики об экс-боссе. — Он просто ходил на работу.

Виктор: Новый директор называет нас негодяями, предателями. Два месяца своего руководства он только и делает, что борется с нами. В кабинете у себя камеры поставил… Грозится оспорить решение суда о нашем восстановлении.

Дмитрий: Обещает уволить по статье. Орет. После этого я сам увольняться не буду. Хотя если честно, не понимаю, за что я борюсь. У меня зарплата никакая. Мне стыдно за нее. Я вот собираюсь жениться. Как с моей зарплатой можно свадьбу сделать? Чем я буду кормить своего ребенка?

— Какая адекватная плата за ваш труд?

— Это надо смотреть через нормы, — в один голос отвечают коллеги.

— Ящик весит 20 кг, и ты ими жонглируешь целый день, — говорит Дмитрий. — Мы работаем в любую погоду на открытом воздухе: в дождь, снег, жару….

Дмитрий купил своей девушке сапоги не с зарплаты. Он делает ставки на исход спортивных событий в букмекерской конторе и иногда выигрывает. Виктора кормит хозяйство, которое он держит дома.

Без работы они не пропадут. А вот Полоцкий винзавод на чернилах далеко не уедет, считают рабочие.

— В том, что произошло, виновато наше начальство, — уверены активисты Свободного профсоюза. — Белорусы очень дисциплинированные и ответственные люди. А за это их все больше и больше нагружают…