Дмитрий Войтюшкевич: О существовании «черных списков» Лукашенко известно

Сайт charter97.org встретился с Дмитрием Войтюшкевичем в галерее "Ў", где он представил свою последнюю работу на стихи культового польского поэта Рафала Воячека.

Правда, попасть на нее могли только избранные по заранее составленным спискам. Во время короткой оттепели артист собирал полные залы на своих сольных концертах в Минске едва ли не ежемесячно, выступал в качестве солиста оркестра имени Жиновича при филармонии, его песни охотно ставили на радио. Сейчас Войтюшкевича легче услышать в Польше или России. На Родине на его имя - табу. Уже несколько лет он не может выйти на сцену легально, FM-станции и государственное телевидение его подчеркнуто игнорируют. С этой болезненной темы и начинаем разговор.

- Вы ожидали более конкретного ответа от Лукашенко на тему запретов в рок-музыке на недавней пресс-конференции?

- Сомневаюсь, что он знает непосредственно о моем творчестве, но полагаю, что о существовании черных списков ему известно. И поправка "охаивали страну" об этом свидетельствует. Это касается прежде всего тех музыкантов, кого могли арестовать после акции "Солидарен с Беларусью" в 2006 году. Мы тогда думали, когда возвращались в Беларусь из Варшавы, что такое возможно, но ограничились запретами. Вопрос о черных списках не то, что важен, он неприятен для властей. И в очередной раз "включить дурака" на этот счет для них не составляет проблемы. Я даже предлагал своим друзьям поспорить на ящик коньяка: ставлю, если вдруг нас разрешат. Но все боятся (смеется). Пролесковский три месяца назад сказал в адрес "пятой колонны", что никакой либерализации ожидать не стоит...

- У вас не было опасений, что в определенный момент не сможете прокормить семью своим основным занятием?

- Я об этом думаю с 1995 года, когда окончил университет культуры, потому что не знаю, что буду делать в следующем месяце. Вот сейчас январь, а я не представляю, откуда буду иметь деньги в марте, скажем. Жизнь научила не быть зависимым от филармонии, "Белконцерта". Сегодня есть сложности, но я ищу альтернативные способы прокормить семью. Есть идея заниматься агроэкотуризмом. Вольскому предлагал, когда "Крамбамбулю" только-только запретили: давай, говорю, переквалифицируемся в агротуристов, будем давать концерты, к нам будут приезжать польские журналистки... Так отшучивались. Можно искать возможность выступить, но это сложно. Все те, кто поет по-белорусски, все те, кто в черном списке, заточен на то, чтобы работать прежде всего на этой территории, для этой культуры. Иначе мне нужно представиться каким-нибудь "Славой Петровым" и взяться за исполнение русского шансона.

- А были мысли всерьез - уехать и начать жизнь заново?

- Не-не-не. Во-первых, много сил и денег уже бросил в свой хутор на Немане и мне там нравится. К тому же, пока паспорт имею. Подсказываю - заберите у меня паспорт, у меня жена - еврейка, так что тогда будем просить убежища в Израиле (смеется).

- У вас есть другая профессия на случай, если совсем прижмет?

- Могу давать частные уроки игры на кларнете, или на саксофоне. Я же по специальности "руководитель духового оркестра". В чернобыльской зоне, думаю, запреты не будут действовать, там же специалистов нет.

- Так а теперь вам хватает на жизнь, даже в условиях тотального запрета концертной деятельности? Можете сравнить свое положение до появления "черного списка" и после?

- Я считаю, что белорусский артист должен зарабатывать в месяц в районе 15-25 тыс. долларов. У меня пока так не выходит. А посчитать, сколько потеряно не составляет никакого труда. До запрета только в Минске получалось давать 10-11 сольных концертов в год в залах от 300 до 1000 человек. Деньги немалые, не буду говорить сумму, так как у меня теща злая (смеется). Плюс еще были авторские отчисления за ротации на радио, а сейчас - ноль. Но я не хочу обижаться, хочу научиться жить вот с этим всем дерьмом и не вестись на все это. Им это нужно - сломать человека, чтобы он ушел в блуд, пьянство, депрессию, взял и выпал с какого этажа... Я этому сопротивляюсь ежедневной работой, отдыхом в бане, агротуризмом.

- Когда вы начинали музыкальную карьеру, собирались стать состоятельным и знаменитым?

- Поскольку начинал я в "Палаце", то нас сразу разбаловали в этом плане. Мы же тогда играли на "Азия Дауысы" и в Германии, были финалистами вместе с "Мегаполисом" и "Ва-банком" на конкурсе Radio France International. Карьерных устремлений может и не было, было желание шевелиться, получить самостоятельный опыт, с чего и началась работа с "Крыві", а потом совершенно естественно пошел процесс в сольном направлении, как с Вероникой разошлись. Я не верил в свои вокальные способности, мне не нравился тембр моего голоса и я не думал, что кого-то это заинтересует.

- И когда пришла убежденность и вера в свои силы?

- Когда выдал "Цацачную краму" на стихи Леонида Дранько-Майсюка, когда сделал первый самостоятельный проект, когда понял, что все, что ты заработал - твое и не надо ничего делить с продюсером. Конечно, если бы обстоятельства позволяли - нанял бы директора, чтобы он бегал и выяснял ситуацию с министром культуры, с директорами ДК, у которых есть списки. Так как они имеют списки. Мне сказала директор Березовского ДК: "Дмитрий, нам очень жаль, но у нас есть вот такая бумажка".

- Как думаете, все могло быть иначе, если бы вы на выборах-2010 открыто не поддержали Некляева?

- Не имеет значения. Вольский, Куллинкович, Хоменко во время той кампании декларировали нейтралитет. И что? Здесь имеют место старые обиды. Ситуация туповатая, поэтому никто не знает, как ответить. И она усугубляется, если взглянуть на прошлый год, на брестские скандалы, на контроль независимой музыкальной сцены. Кому-то всегда чешутся руки разогнать что-то, подстричь, наказать, опустить, наклонить...

- Вы защищаетесь от всего этого негатива жизнерадостностью. Но как так случилось, что в музыке вы часто обращаете внимание на поэтов с трагической судьбой. Вспоминаю альбом на стихи Маяковского, цикл песен на слова Владимира Жилки, альбом памяти Василия Шугалея, последний диск "Воячек".

- Есть желание разобраться в проблемных нюансах нашей жизни. Можно этого не делать, так как на белорусских радиостанциях стараются только веселить, не говорить ни о пьянстве, ни о безумии, ни о сложностях человеческой жизни, игнорировать проблемы культуры. А можно попытаться разобраться, как живет личность в трудных жизненных обстоятельствах. Тот же самый альбом "Воячек" цепляет целые слои и там можно искать ответ, например, относительно того, почему погибает поэт. Почему погиб Гуменюк? Или Маяковский сам погиб или ему помогли? Это можно сравнить с авторским кино или даже с документалистикой, когда нажимается на не очень приятные зоны.

- В последний ваш диск "Воячек" вложено шесть лет работы. Неужели нет сожаления по поводу того, что презентовать его публике широко вы не можете?

- Его можно услышать в интернете wojaczek.todar.net. А жалеть нет времени, ведь теперь другая работа готовится - диск песен на тюремную тематику авторства Геннадия Буравкина. Есть надежда, что удастся представить "Воячека" в Польше, так что не все так плохо.

- На корпоративы и закрытые вечеринки вас приглашают поиграть?

- Заказывают, но не часто. Не считаю себя такой корпоративной звездой, хотя репертуар у нас широкий. Даже "Мурку" можем (смеется). Серьезно, в переводе на белорусский Алеся Камоцкого.

Ближайшие концерты Дмитрия Войтюшкевича состоятся 1 февраля в арт-клубе "Кипяток" (Петербург), 2 февраля в FAQ-Cafe (Москва).

Разговаривал Сергей Будкин, специально для charter97.org