Журналисты: «Беркут» бьет по всему, что видит (Видео)

Журналисты разных СМИ рассказали об особенностях работы в Киеве.

С 19 января в столице Украины продолжаются уличные бои между оппозиционно настроенными гражданами и правоохранительными органами. Демонстранты кидают в милиционеров коктейли Молотова и брусчатку, те отвечают резиновыми пулями, светошумовыми гранатами и слезоточивым газом. Жертвами этого позиционного, но агрессивного противостояния все чаще становятся журналисты — за последние дни в Киеве пострадали более 40 сотрудников СМИ. Утром 23 января был задержан и избит оператор «Ленты.док»; ранее сообщалось о других журналистах, попавших под пули, гранаты и дубинки милиционеров. Lenta.ru записала истории нескольких репортеров о том, что происходит с прессой на улицах Киева.

Одни считают, что журналисты случайно попадают под руку — просто потому, что все время находятся на передовой. Но другие убеждены, что «Беркут» целит специально в них — то ли из страха, то ли из злобы, то ли из-за приказа сверху. Кроме того, чаще всего страдают именно фото- и видеокорреспонденты, постоянно снимающие действия милиции. Да и случаи избиения, в которых милиция как будто не слышит крики «Пресса», повторяются все чаще.

В МВД Украины при этом говорят, что рассказы о стрельбе по журналистам следует расценивать как провокацию. Со стороны протестующих, в свою очередь, представители СМИ агрессии не встречают, хотя иногда демонстранты своими действиями невольно вызывают на них огонь силовиков.

Андрей Киселев, оператор «Ленты.док»:

- Рано утром, было где-то 6:30, я и группа ребят с Майдана сели на минивэн, чтобы проехать по нескольким точкам — они собирались задерживать «титушек». Но нас, видимо, сразу вычислили, и за нашей машиной погнался автомобиль «Беркута». Хотя погоня-то и начаться толком не успела, нас подрезали и задержали (по некоторым данным, задержание минивэна с оператором «Ленты.док» запечатлено на этом ролике, с четвертой минуты — прим. «Ленты.ру»). Было жестко, били дубинками и ногами, у меня выбили камеру из рук, я до сих пор не знаю, где она. Я кричал, что журналист, но на мне не было жилета, и мне не поверили.

Вели себя с нами как с опасными преступниками. Сначала мы прилично, около часа, стояли в снегу на коленях. Потом нас повезли в РОВД, и это тоже было малоприятно. Ехали долго, мы все лежали в проходе между сиденьями, голову поднимешь — сразу тычок. Одному человеку было совсем плохо: разбита голова, его тошнило, он даже имя и фамилию долго назвать не мог. Привезли в Оболонский райотдел милиции, я к тому времени уже дважды показывал документы, что я журналист, только без толку. Нас завезли во внутренний двор, опять забрали документы. «Беркут» подобрел, стал прикалываться над людьми с Майдана: типа, сколько вам платят, еще что-то в этом же роде. Я два часа ждал свою очередь к следователю, потом еще час сидел у него, тут относительно доброжелательно уже все было. Потом в больницу поехал. Там сказали: сломан нос, на бровь и затылок швы наложили.

Дмитро Баркар, корреспондент киевской редакции «Радио Свобода»:

- 20 января рано утром после ночи на улице Грушевского мы с оператором Игорем Исхаковым продолжали вести онлайн-трансляцию на сайт. И так получилось, что мы довольно близко подошли к бойцам «Беркута». До них было метров тридцать, до баррикад, где были активисты — ну, около ста. Мы на «Беркут» и внимания особого не обращали, камеру даже не направляли на них, и, когда они побежали, мы не думали, что это именно за нами. Дальше все было в лучших традициях. Они повалили на землю Игоря, я бросился к нему и в считанные секунды сам оказался на земле. Они сорвали с нас защитные каски, заламывали руки, били, целясь в голову, потом повели в автозак.

Минимум повреждений я получил во время задержаний и максимум — пока меня вели. Каждый встречный беркутовец считал своим долгом ударить меня кулаком в лицо, один раз ударили в лицо ногой. Игорю было, наверное, еще хуже: его несли лицом вниз, и каждый бил его снизу ногой в лицо, у него серьезнейшие повреждения носа в итоге. Потом нас бросили в автозак, где мы при минусовой температуре провели следующие часов пять или шесть, я даже вспомнить не могу сейчас, временами все было как в тумане. Мы успели написать смс в редакцию, потом у нас отобрали телефоны. Потом до милиции медленно дошло, что мы журналисты, а не активисты, нас пересадили в другой автозак. Отвезли в РОВД и там предложили дать свидетельские показания. Я написал заявление о нанесении нам телесных повреждений.

Евгений Фельдман, фотокорреспондент «Новой газеты»:

- Иногда работающие в Киеве журналисты получают прицельно, иногда за компанию. Резиновые пули хоть раз прилетели уже почти в каждого, кто тут работает. В целом прямых столкновений тут нет, полчаса дубинками никто никого не бьет. Резиновыми пулями стреляют по первым рядам, а там же не только активисты, но и фотокорры, и видеооператоры. На квадратный метр прилетает несколько пуль, и получают все. В моменты затишья мы несколько раз видели, что «Беркут» целится конкретно по журналистам, особенно с аппаратурой. Оператору «Пятого канала» стреляли прямо в камеру. Наш корреспондент Паша Каныгин тоже свою пулю получил не в толпе, в него стреляли намеренно. Еще в одного фотокорра выстрелили в первую минуту работы на передовой — стреляли резиновыми пулями в голову, трижды попав в защитную каску. В меня кинули светошумовую гранату, когда я был не в толпе и милиция видела, что я работаю — я снимал горящий автобус. Граната попала в лицо, упала и сразу же взорвалась. Громкий хлопок, потеря равновесия, концентрации, потом приходишь в себя. Мне еще повезло — раньше «Беркут» использовал другие гранаты, которые тем, кто рядом, при взрыве осколками ноги иссекали.

Ефрем Лукацкий, фотокорреспондент:

- Я не хотел писать о том, что в меня стреляли, потому что есть действительно много журналистов, которые серьезно пострадали, а у меня только вмятинка на шлеме и пуля как сувенир. Я фотографировал одного беркутовца, который явно негативно на это реагировал: когда он видел, что я поднимаю камеру, он все время прятался. В момент выстрела я говорил по телефону и смотрел в другую сторону. Я был на вполне безопасном от него расстоянии, но, видимо, он решил все-таки так меня «отметить». На мне были оранжевая жилетка и шлем с надписью «Пресса», на груди висела камера. Очень узнаваемо. На моих глазах парню из газеты «Панорама», на котором тоже была жилетка, прострелили руку. Я не знаю, чем его ранило — пулей или осколком гранаты. Теперь беркутовцы еще стали изолентой приматывать к светошумовым гранатам всякие гвозди, гайки, шарики.

Я могу однозначно сказать, что эти снайперы, которые стреляют резиновыми пулями, стреляют конкретно по журналистам. Предпочитают стрелять по половым органам, некоторые ребята так пострадали. В моем случае, я не знаю, почему так вышло, может, рука дрогнула.

Среди протестующих журналисты чувствуют себя в абсолютной безопасности. И совсем не в безопасности среди милиции. Тем не менее жилетки «Прессы» лучше не снимать — мы заметили, что, когда журналисты стоят толпой в жилетках, как правило, в их сторону не стреляют.

Анатолий Лазаренко, корреспондент интернет-канала Spilno.tv:

- 19 января я снимал то, что происходило на улице Грушевского, был в прямом эфире. Мы стояли группой журналистов — человек 10-15 — у памятника Валерию Лобановскому. У нас откуда-то появились охранники, которые не подпускали к нам митингующих, чтобы те не бросали камни или коктейли Молотова с того места, где мы стояли, и не вызывали на нас ответный огонь. Я стоял возле рекламного щита, когда из-за него появилась так называемая милицейская «черепаха». За черепахой вышли около пяти стрелков с помповыми ружьями, которые начали стрелять в протестующих. Когда один из милиционеров увидел, что я их снимаю, он целенаправленно выстрелил в меня. Попал мне в руку.

Я был одет в жилетку, на мне была каска с надписью «Пресса», на груди висел бейдж, и от него я стоял метрах в трех-четырех. Вокруг меня стояли человек десять журналистов, все в жилетках и с бейджами. Рядом с нами стояли медики, больше в радиусе метров тридцати не было ни одного протестующего. Не могла эта пуля в меня попасть случайно. Она теоретически могла от чего-то отскочить, но тогда остался бы только синяк. А здесь удар был очень сильный — она вошла мне под кожу.

В больницу я не обращался. Наши юристы посоветовали мне не делать этого, потому что в больницы приезжают представители правоохранительных органов и независимо от того, получил человек медицинскую помощь или нет, просто пакуют всех и увозят. У меня в руке осталась пуля, и только сегодня я смог ее вытащить — нашел человека, который может это сделать в частном порядке. Помимо того, что у нас стреляют в журналистов, у нас еще и нельзя получить квалифицированную медицинскую помощь.

Только из моих коллег со Spilno.tv в тот день пострадало шесть человек. [Оператора] Галю [Садомцеву] ранило гранатой — ей зашили ногу, еще одна рана была на лице. Янеку, нашему волонтеру, то ли пулей, то ли осколком гранаты попали в глаз. У него пошло осложнение, сейчас он не видит на оба глаза. Мы видели подтверждения тому, что к гранатам приматывают скотчем посторонние предметы: находили осколки гранат с остатками скотча, а рядом — какие-то железные штучки небольшие, шарики, болтики, гаечки.

Максим Дондюк, фотограф-фрилансер:

- Все четыре дня я был в самом эпицентре. В первый день столкновений мне попала в голову резиновая пуля, у меня треснула каска и образовалась шишка. Я был в жилетке «Пресса», и было похоже, что в меня целились. Но при этом вчера при разгоне, когда всех гнали и избивали, я просто поднял руки и сказал, что я пресса, и меня никто не тронул. Сказали только: «Вали отсюда нахер». Вчера мы стояли вместе с одним фотографом, и прямо подо мной разорвалась граната. Мы не видели, как она прилетела: может быть, она лежала неразорвавшаяся и возле огня взорвалась. Осколками мне изрешетило все тело, оно все в мелких ссадинах. Видимо, граната упала рядом с кабелем — мне в левую ногу по косой вошла шрапнель и там еще, проворачиваясь, прокрутилась. Вошла достаточно глубоко, на несколько сантиметров. Я не сразу понял, что произошло, а потом нога начала неметь, я пошел в медпункт. Они в течение тридцати минут меня оперировали, резали, доставали какие-то осколки. Я до сих пор хромаю.

Я не согласен с тем, что «Беркут» отстреливает именно прессу: они стреляют с бедра, и попасть из помповых ружей очень сложно. Если существуют какие-то снайперы, которые специально кого-то отстреливают, может быть, они и целятся по журналистам. Но часто возле прессы стоят какие-то мудаки, которые орут что-то или кидают камни, и «Беркут» просто стреляет в ту сторону. Вчера я даже разговаривал с «Беркутом» и ходил с ними, снимал. Потом подошел один капитан и сказал мне: «Иди отсюда на ***, а то получишь по голове».

Конечно, есть какие-то беркутовцы, которые не любят прессу. Но это скорее исключения, чем приказ, потому что вчера, повторюсь, меня никто не тронул. Пули часто бывают шальные, летят непонятно куда. Потом, каски оранжевые не только у журналистов, но и у многих протестующих, поэтому беркутовцы, которые видят в темноте только эти каски, могут просто не различить. Я принципиально хожу в жилетке. У меня железная военная каска и респиратор, и если я сниму жилетку, я буду вылитый нападающий. Шансы получить пулю так возрастают.

Пресса вообще старается кучковаться, чтобы милиция видела, что мы стоим все в жилетках и никаких провокаций не устраиваем. Но часто бывает так, что протестующие чуть ли не прячутся за журналистами, и милиция вынуждена стрелять в их сторону. Мы как-то стояли за «Беркутом», а протестующие внизу с ними воевали. «Беркут» нас не выгонял, разрешал нам снимать. Потом подбежал какой-то парень, встал за нами и начал кричать своим, куда «Беркут» кидает гранаты, а куда надо им кидать. «Беркут» начал в него палить через нас. Я попросил этого парня встать куда-то еще, на что он начал орать: «Тут война, вали нахер, я тебе разобью камеру».

Про гранаты с примотанными скотчем металлическими предметами ходит слух, да. Я не хочу этого утверждать, я такого не видел. Там просто много камней, осколков везде валяется, и я склонен думать скорее, что это они разлетаются от взрывной волны.

Юлия Макгаффи, бывший главный редактор сайта «Корреспондент.net»:

- Вообще, мне кажется, что «Беркут» всех, кто по нашу сторону баррикад, воспринимает как угрозу. Стреляют прицельно в камеры (а есть куча видео) не потому, что журналисты, а потому, что в их понимании это угроза с каким-то предметом в руках, направленным на них. На передовой очень много журналистов, больше, чем активистов, поэтому в них попадают чаще — «Беркут» бьет по всему, что видит. На Банковой 1 декабря, когда был штурм администрации президента, было больше тридцати избитых журналистов — именно потому, что они ближе всего к «оркам» (имеются в виду спецназовцы — прим. «Ленты.ру»). Кроме того, журналисты сконцентрированы на работе, поэтому легко становятся мишенями. Для них главное — кадр, видео, а не собственная безопасность.