Кто ответит за то, что больному все хуже?

С 1 марта 2015 года вводится запрет на расчеты в валюте внутри страны.

Это касается, прежде всего, туристических путевок и автомобильного топлива на заправочных станциях. Цель сама по себе как будто благородная — укрепление доверия к белорусскому рублю, однако, на мой взгляд, начинать надо было бы не с этого конца.

В турбизнесе новое правило приведет к удорожанию путевок на 3-8% за счет издержек по закупке валюты и соответствующих рисков. Соответственно, пострадают отечественные турагенты: значительное число наших граждан уже сейчас приобретают туры с вылетом из Москвы или Киева, теперь и платить они будут сразу туда.

Что касается заправок, то я сомневаюсь, что наши люди массовым порядком покупали валюту, чтобы рассчитываться за бензин, в основном это все-таки были транзитники. Точно так же я сомневаюсь, что они будут рыскать в поисках обменных пунктов, чтобы заправиться за рубли. В любом случае в результате потеряет бюджет.

Если бы рубль был устойчив, как скала, если бы можно было брать кредиты под 5% годовых, а ипотеку еще дешевле, то возможность рассчитываться в долларах, евро, монгольских тугриках или израильских шекелях была бы одним из способов создать удобства для туристов. Если бы за 25 лет рубль не подешевел бы в десятки тысяч раз, то валютные менялы были бы просто экзотикой, и никому бы не приходило в голову с ними бороться.

Запрет расчетов в валюте — не единственное действие власти, которое вызывает больше вопросов, чем ответов. Вот, скажем, жесткая монетарная политика, с помощью которой власть собирается бороться с инфляцией и удержать ее в пределах 18% по году (плюс-минус два процента). Теоретически такое возможно, но только если денежная политика будет настолько жесткой, что курс доллара к концу года сохранится на сегодняшнем уровне.

Не может не подорожать банан, поскольку за него платят валютой, не может не подорожать огурец, поскольку и в нем есть доля импортной составляющей, по словам производителей — 90-92%, и так далее. Если же цены будут расти, а зарплаты нет, то ряд товаров просто исчезнет из массовой торговли и, как в начале 90-х, будет продаваться только для избранных: для дипломатов и тех, чья зарплата номинирована в валюте.

С другой стороны, если объем денежной массы не будет расти, если банки не будут выдавать кредиты государственным предприятиям, то единственное, что нас ждет — это дополнительное падение объемов производства даже там, где есть платежеспособный спрос, так как практически тотальное отсутствие собственных оборотных средств на наших предприятиях общеизвестно.

Более того, мы рискуем столкнуться с падением розничного товарооборота, который в последние годы был одним из немногих факторов, который поддерживал хотя бы минимальный рост ВВП.

Я отнюдь не хочу сказать, что действия власти вредны или не нужны. Кредитовать предприятия, производящие никому не нужную продукцию, еще хуже — это просто выбрасывать деньги на ветер. Конечно, Владимир Семашко понижен в должности с первого вице-премьера до простого, но далеко не факт, что правительство и Нацбанк смогут выдержать давление промышленного и сельскохозяйственного лобби в части кредитования. Думаю, ближайшая посевная даст некоторую пищу для размышлений.

Сегодня отсутствует мировой кризис, как было в 2009 году, который нужно было переждать, и тогда государство достаточно успешно с этим справилось. Теперь дело не в этом. Просто наша экономика давно нуждается в комплексном реформировании. Температуру больному, конечно, нужно сбивать, но если у него воспаление легких, то без более серьезных средств, мы рискуем его потерять.

Продолжая медицинскую аналогию, можно сказать: не требуйте от участкового врача проведения радикальной операции, он пользуется тем, что у него в наличии. Но тогда и за результаты лечения нужно спрашивать не с него, а с тех, кого мы давно уже не выбираем.

Лев Марголин, «Белорусские новости»