Стали известны подробности гибели солдата в воинской части на Брестчине

В Березе умер солдат при невыясненных обстоятельствах и без свидетелей.

Общество продолжает обсуждать шокирующие факты дедовщины в Печах. Тем временем «Нашей Ниве» стало известно о смерти еще одного солдата, 23-летнего жителя Борисова Геннадия Сорокина, который проходил службу в части ПВО №48684 в Березе Брестской области.

Солдат умер 2 сентября при невыясненных обстоятельствах и без свидетелей: якобы стоял в дежурстве на вышке и скоропостижно скончался.

О событиях того дня подробнее нам рассказал его брат, Алексей.

«Я был с бабушкой, нам звонят из части и говорят, что брат умер, — говорит Алексей. — Мы не поверили сразу. Ну как это «умер»? Мы же к нему на следующий день собирались ехать, часто бывали. Он не жаловался ни на что: только мазь для ноги и таблетки от простуды как-то попросил за время службы».

После того как семья немного отошла от шока, родственники сразу поехали из Борисова в Березу.

Но тело им не отдали: мол, оно в морге. А морг закрыт на выходные. Мать осталась ночевать в общежитии в Березе. Солдат умер в субботу, а мать смогла увидеть тело сына только в понедельник.

«Офицеры части только сказали, что к брату приезжала скорая, и врачи якобы сказали, что у него оторвался тромб, ну и все», — сказал Алексей.

«Потом какой-то эксперт из морга сказал, что у брата были судороги и приступ эпилепсии, потому что язык прикушен. Но не было у него никогда такого при жизни! Ни конвульсий, ни эпилепсии. Я не верю», — резюмирует брат.

Мы спросили также у матери умершего, Светланы, что помнит она, но разговор оказался довольно тяжелый: женщина все время причитает.

«Армия погубила моего сыночка, — повторяла она. — Почему он умер? Может, большие нагрузки давали? До армии он ни на что не жаловался. Ну сердце… Перед армией была плохая кардиограмма, ему неделю сказали переждать, ну и через неделю все было нормально — 23 ноября он ушел, через год должен был вернуться [потом снова плач, речь неразборчива]».

В чем причина смерти, спросили мы.

«Нам позвонили и сказали — «тромб», больше ничего. По их словам, он умер между двумя и тремя часами. Позвонили около пяти часов. Почему так долго? Что вы там делали? Почему сразу не сообщили? Почему? Я сына увидела уже в понедельник — просила, едва пустили. Он лежал в одежде. На левом виске была царапина, нос подран. Или это он сначала падал, а потом умер, или уже после смерти упал… Но падал ли он вообще? Я не знаю! Раньше никаких приступов у нас не было, никаких потерь сознания, ни в школе, ни в университете… А тут — мгновенная смерть, как так могло быть, люди?.

Он пролежал же сколько… Я не могу даже сказать, были ли у него какие-то повреждения. Потому что в морге резали, вскрывали, всю голову порезали, грудки порезали, на груди швы, где ты там уже что увидишь? Что я увижу? Ничего… [плачет]».

На дедовщину, говорит мать, солдат жаловался только вначале.

«Ну говорил, что она [дедовщина] существует, что сразу были там какие-то разборки. Деньги давала ему, миллион-два на старые. Но так, чтобы с него требовали деньги, то он не говорил…» — добавляет мать.

Хотя прошло уже более полутора месяцев с момента смерти, официальной причины до сих пор нет — в свидетельстве, как говорят родственники, написано «причины смерти устанавливаются».

«Мне не важно, что напишут. Напишут, что за-хо-тят! А мне верните сына, верните сына!» — плачет мать, слышать это крайне тяжело.

В Министерстве обороны пока случай не комментируют — нам посоветовали обратиться к ним позже, когда они уточнят.

Как удалось узнать, на те дежурства солдаты в части №48684 заступают утром, с восходом солнца.

Геннадий Сорокин заступил на т.н. «Вышку визуального наблюдения» — смотрел в небо с биноклем, проще говоря.

И вот в этот момент — когда солдат был один и никого рядом не было, он якобы и умер — нашел тело Геннадия сослуживец, заступавший на пост следом за ним.