Бывший гендиректор МТЗ и на «зоне» занимается тракторами (фото)

— Сдайте свои паспорта, сотовые телефоны, — говорит молодой человек, стоящий по другую сторону стекла проходной ИК-1. Мы послушно суем в узкое горизонтальное отверстие документы, мобильники. Взамен получаем жетон и через металлическую дверь входим во дворик. Все — мы на "зоне".

Это скрытый за двухметровым забором город с населением в 2000 душ. Со всех сторон на нас глядят хмурые кирпичные дома-бараки, под ногами — лужи. Безлюдно.

— А где же заключенные? — удивляюсь я.

— Работают. У нас же здесь почти стопроцентная занятость населения, — улыбается Вадим Хомич, начальник производства РУПП "Единица", действующего при ИК-1.

Оказывается, не при работе в колонии только больные и опасные преступники, склонные к побегам. Ну и пенсионеры, конечно. Хотя если пенсионер хочет трудоустроиться и просит подыскать место, ему обычно не отказывают.

Осужденный художник

В городе-"зоне" деньги зарабатывают по-разному — инфраструктура позволяет. В основном все строится по принципу "кто на кого учился". Заключенных со специальностью работники колонии, ответственные за тот или иной вид производства, присматривают для себя уже в день появления новых "жителей" в стенах ИК-1.

Плотникам и столярам прямая дорога в мебельный цех, официантам и поварам — в столовую. Для художников и прочих одаренных людей — свое спецпроизводство. К слову, к таким заключенным в колонии подход особый — каждому выделяют для работы отдельную комнату.

В одну из таких "колониальных мастерских" нам удалось заглянуть. Небольшая комнатка — метра три на три — выкрашена в синий цвет, как и ворота, двери, стены во многих цехах ИК-1. Все ее нехитрое убранство — массивный деревянный стол, узкий шкаф, стул и мольберт с чистым холстом. Нарисованные картины без рамок аккуратной стопкой сложены на шкафу.

— Что рисуете? — интересуюсь у мужчины лет сорока, который выглядит усталым, несмотря на то, что сейчас еще и полудня нет. Меньше минуты назад он представился Владимиром и как-то нехотя признался, что он — профессиональный художник, окончил специализированный вуз в Москве.

— Пейзажи. — Владимир достает одну из своих картин и показывает мне: — Рисую их не потому, что этот жанр мне больше всего нравится, просто пейзажи большим спросом пользуются. Я так деньги зарабатываю.

Оказывается, у ИК-1 в Минске есть свой магазин, на улице Смолячкова. Там-то и продается все то, над чем заключенные колдуют с утра до вечера: шкатулки и нарды ручной работы, мебель, матрасы. Туда же отдает свои картины Владимир — осужденный художник.

Дизайнер от тюрьмы

Гордость колонии — мебельное производство. В нескольких корпусах располагаются цеха, где заключенные вырезают детали для будущих гарнитуров, собирают мебель, украшают ее фурнитурой. У входа в одно из "мебельных" зданий нас встречает нечто очень напоминающее… мишень для дартса. Деревянный круг аккуратно расчерчен на тринадцать одинаковых секторов. Каждый подписан: "первый цех", "второй", "третий"… "пятый", "сантехник"… Внутри "мишени" — стрелочка.

— Что это? — не поняла я.

— А это наш сторож придумал, — поясняет Вадим Хомич. — Сторож ведь тоже из заключенных, поэтому его каждый час проверяют. Заходят в здание и смотрят, чтобы он на месте был. Случалось, долго искали сторожа — здание ведь двухэтажное, большое. Так вот, чтобы проблем с поиском больше не было, заключенный придумал этот "механизм". Собирается он, скажем, в первый цех. Выскочит на улицу, стрелочку на соответствующий сектор переведет и отправляется в нужное место.

Мы входим внутрь здания, в один из цехов. Он мало чем отличается от обычного, заводского. Только запертых дверей здесь, несомненно, больше: заключенным положено находиться только на своем рабочем месте — просто так ходить из цеха в цех запрещено. Даже на перекур раз в два часа выводят целой бригадой.

Минские заключенные берутся за выполнение любых заказов: от самых простых тумбочек и шкафов до эксклюзивной мебели. "Потоковые" модели идут на нужды силовых структур, да и в магазине, где продают все, что производят "жители" ИК-1, спрос на мебель — постоянный.

— У нас очень выгодные цены, и многие об этом знают, — говорит Вадим Хомич. — Например, произведенный на любом другом предприятии гарнитур из двуспальной кровати, двух тумбочек и шкафа "затянет" на миллиона четыре, не меньше. У нас такие же спальни стоят около 1 800 000 рублей. Кстати, в нынешнем году ИК-1 получила диплом "За широкий асортимент и качество" на специализированной выставке-ярмарке "Мебель-2008", которая проходила в "БелЭКСПО".

Вообще заключенные могут сделать любую мебель — был бы у заказчика эскиз или фото понравившейся модели, например, из журнала. Да и сами тюремные мастера непрочь побыть дизайнерами.

— Меня зовут Андрей, — представляется паренек, на вид которому и двадцати не дашь. Но это обман зрения: Андрею двадцать девять, и уже десятый год он в колонии, за убийство. Когда-то окончил художественную школу и теперь с удовольствием рисует эскизы новых моделей мебели для производства "за решеткой". Заказчикам его идеи нравятся. Одна из придуманных Андреем моделей дивана стала "поточной" — теперь ее, скорее всего, можно увидеть не в одном десятке минских квартир. — Да, мне нравится придумывать дизайн мебели. А что здесь еще делать? Чем заняться? Когда работаешь, время быстрее летит: утром встал, поработал в цеху, сходил на обед, нарисовал эскиз, свои дела сделал — вот и день прошел. Вы, скорее всего, не поймете меня, ведь вы не живете в колонии. Поверьте, лучше с утра до вечера работать, чем находиться в жилой зоне…

Не храпи — убьют

Понять вывод, сделанный Андреем легко, если прочувствовать дух колониальной жилой зоны. Представьте себе, что энное количество лет заключенные каждый день проводят бок о бок с такими же осужденными. Спят на трехъярусных кроватях. В такой обстановке нервы сдают — начинаются конфликты. И все на бытовой почве: не так посмотрел, не так ответил. В ИК-1 на этой самой бытовой почве произошло убийство. Один из заключенных, который спал на втором "этаже" трехъярусной кровати, громко храпел. Его сосед снизу терпел это год, два… А однажды не выдержал, выкрал ножницы, которые хранятся для стрижек в специально отведенном месте в каждом отряде, и ударил храпуну прямо в глаз. После такого ранения заключенный не выжил…

Три сотни свиней и зэковский хлеб

Те, кто не занят на сувенирном и мебельном производстве, трудятся на благо колонии санитарами, дворниками, дневальными, хлебопеками, обслуживают свиноферму. Да-да, в ИК-1 есть своя свиноферма на триста голов — приземистый, длинный одноэтажный хлев. Запах возле него — характерный. Внутри, само собой, стоит аромат похлеще. Ухаживают за хрюкающим зверьем всего пять человек. Эта пятерка обеспечивает мясом не только колонию — часть свиных туш идет на продажу. И, судя по улыбающимся лицам заключенных-"фермеров", к неприятному запаху они привыкли — не первый год вместе…

Идем дальше и попадаем в здание столовой. Длинные столы, каждый — человек на десять, рядом — скамейки. В этом же здании пекут хлеб, особый, какой можно попробовать только на "зоне". Заключенным не положен хлеб из муки высшего и первого сорта, потому в ИК-1 его пекут из муки второго сорта. Вкус специфичен: это нечто среднее между батоном и обычным черным хлебом.

Колониальные лентяи

Есть в ИК-1 и те, кто не работает. Среди них, как правило, заключенные, у которых богатые родственники. Они регулярно переводят деньги на "колониальный" счет осужденного сына (брата, отца, мужа…), и тот думает, что работать не обязательно — и так на продукты из местного магазина хватит. Но в ИК-1 и они всегда оказываются при деле. Правда, работу выполняют самую простую и низкооплачиваемую. Делают это неохотно, но отказ от работы может быть истолкован как злостное нарушение. А за него отправляют в ШИЗО — штрафной изолятор: там тебе ни посылок, ни передач, ни свиданий, ни газет. Нельзя курить и днем лежать на нарах. Сиди, думай над своим поведением…

Калина поет только для себя

— А где работают те, кто до суда был публичным человеком? — не удержалась я от вопроса, зная, что колонию на Кальварийской называют "красной зоной" с намеком — не только "простые смертные" сидят здесь.

На одном из участков — там, где заключенные делают детали для электросчетчиков, бригадирствует бывший заместитель генерального директора Минского тракторного завода Иван Литошка. В цеху чисто и тихо, хотя работают здесь более десяти человек.

— У нас все в порядке, — с улыбкой докладывает бригадир. — Работники на местах. Трудимся…

— Умный человек, интеллигентный, — отрекомендовал Вадим Хомич. — На его участке всегда все спокойно, никаких проблем. С ним и общаться приятно, и работать.

Бывший генеральный директор тракторного завода Михаил Леонов по иронии судьбы и на "зоне" занимается… тракторами. Правда, теперь он — бригадир участка, где шьются чехлы на сиденья "Беларусов". Говорить с нами Михаил Леонов не стал.

— А чем занимается Виктор Калина? — поинтересовалась я. — Может, наволочки шьет или в местной самодеятельности участвует?

— Калина? Да ничего он не делает, не работает. На здоровье постоянно жалуется, — говорит Вадим Хомич.

Начальник колонии Евгений Лось сказал, что у Виктора Калины проблемы с позвоночником, кроме того, ему недавно сделали операцию.

— Виктор мало с кем общается, — говорит один из заключенных. — С ним здороваешься — он здоровается, спрашиваешь что-нибудь — отвечает, но на близкий контакт ни с кем не идет. Сидит и стихи пишет.

Ко дню рождения Виктора Калины (3 февраля) колония сделала певцу своеобразный подарок — выделила отдельную комнату в клубе, где белорусский шансонье сочиняет музыку к новым стихам. Говорят, в этой комнате Калина пропадает с утра до вечера — готовится к концертам, которые даст после освобождения.

***

Исправительная колония усиленного режима № 1 появилась в столице в 1944 году. До этого времени на месте ИК-1 тоже была колония, правда, называлась она "лагерное отделение номер три". Самое старое здание в колонии — бывшая кузница, в которой сейчас располагается цех по производству мебели.

В колонии есть свое ПТУ, в котором осужденные получают специальности столяра-станочника, электромонтера по обслуживанию промышленного оборудования, сварщика ручной сварки и автослесаря. Здесь также находится больница на 310 коек, куда для лечения направляются осужденные из всех колоний, расположенных на территории Беларуси.

***

Что делают в других колониях?

В основном заключенные в белорусских ИК занимаются дерево - и металлообработкой. В колонии №2 г. Бобруйска кроме того делают милицейские дубинки, пистолетные кобуры и чехлы для наручников. Женская колония N4 в Гомеле "обшивает" многие силовые структуры Беларуси. Заключенные в ИК №8 г. Орши производят двери тюремных камер и замки к ним. В новополоцкой колонии №10 варят хозяйственное мыло. В ИК №14 (поселок Новосады Борисовского р-на) заключенные делают двери тюремных камер и колючую проволоку. В колонии №19 (Могилевская обл.) производят железные цепи.