Как для Сталина сфальсифицировали итоги Олимпийских игр

9 июля 1952 года начинатель великой плеяды финских стайеров Ханнес Колехмайнен зажег в Хельсинки огонь XV летних Олимпийских игр, в которых впервые приняли участие советские спортсмены.

Планета еще зализывала раны мировой войны, а обороты набирало уже новое противостояние империй. Прежде, чем по обе стороны от океана стартовала ядерная гонка, "холодная война" разразилась на олимпийских аренах.

"Любительство" по-советски

Последний раз спортсмены царской России выступали на Олимпиаде 1912 года в Стокгольме. С приходом большевиков все изменилось. В официальной летописи Олимпийского комитета России читаем: "Для тогдашних руководителей нашей страны Игры считались "буржуазным наследием прошлого"… Не нужно нашим ребятам встречаться со "спортивными буржуями!"

После четвертьвековой изоляции Сталин разрешил посостязаться с "буржуазными спортсменами", но поставил задачу: непременно опередить США и занять первое место в общекомандном зачете.

Советский дебют на Олимпиадах мог состояться как на летних Играх-1948 в Лондоне, так на зимних в 1952-м в Осло. Но в первом случае "тормознул" партаппарат, поставивший под сомнение способности советских атлетов. Во-втором — перестраховался и.о. председателя спорткомитета СССР Николай Романов, наученный провалом конькобежцев на чемпионате мира в 1948-м.

"Участие в Зимних Олимпийских играх носит особо принципиальный характер, на которых советские спортсмены должны обязательно добиться завоевания первых мест в ряде видов соревнований, а так как такой твердой уверенности нет, считаем участие в Олимпийских играх нецелесообразным", — докладывал Романов секретарю ЦК ВКП(б) Суслову.

В итоге, решили целенаправленно готовиться к летним Играм в Хельсинки.

В мае 1951 года Международный олимпийский комитет принял в свои ряды НОК СССР, созданный всего за 10 дней до того. Решающей оказалась поддержка президента МОК Зигфрида Эдстрема. Ради популяризации Олимпиад швед закрыл глаза на протесты мировой общественности, обвинявшие "красных" в профессионализме.

Приготовления СССР к Олимпиаде держались в полной тайне. Помимо двух заметок c полугодовым интервалом о намерении участвовать в Играх советская пресса ни слова не написала о подготовке команды.

Впрочем, скрывать было что. В нарушение Олимпийской хартии, допускавшей лишь двухнедельные сборы, советские олимпийцы более полугода тренировались на спецбазах при полном гособеспечении. При этом атлетам сохранили зарплату в местах фиктивной службы, а самые именитые получали еще и ежемесячные стипендии (до 3 тысяч рублей). Также вопреки Хартии, запрещавшей любителям соревноваться за деньги, в СССР действовало постановление СНК, в соответствии с которым рекордсменов страны и мира премировали деньгами.

Справедливости ради отметим, что и американские спортсмены оставались любителями с большой натяжкой. Многие из них (правда, не все) получали повышенные "спортивные" стипендии в университетах, что было, по сути, аналогом советских зарплат. Да и заокеанская пресса не стеснялась резких выражений по отношению к советским атлетам.

"В Играх в Хельсинки участвует 71 страна. США должны превзойти всех, но только одна победа действительно важна — над советской Россией. Надо вынудить замолчать пропагандистскую коммунистическую машину… Красные братья достигли такого уровня в спорте, что с ними надо примириться или заткнуть им рот. Давайте же заставим их замолчать!", — писала авторитетная New York Times.

В стороне от всех

Окончательное решение об участии СССР в XV летних Олимпийских Играх было принято 27 мая 1952 года. Однако информагентство ТАСС сообщило об этом общественности лишь 11 июля, за неделю до начала соревнований: "На днях состоялось заседание Президиума Олимпийского комитета СССР совместно с представителями всесоюзных секций по видам спорта. Принято решение об участии советских спортсменов в XV Международных олимпийских играх по следующим видам спорта…"

С самого прибытия в Финляндию делегация СССР (почти 1 000 человек, из которых лишь 336 были спортсменами) выразила глубокое презрение к капстранам, поселившись не в олимпийской деревне Кяпюля, где проживало 4,5 тысячи спортсменов, а в 8 км от Хельсинки в Отаниеми. Из Союза привезли не только провизию (дневной рацион — 65 рублей на человека), но даже оборудование для кухни…

"Я сразу обратил внимание, что финны на нас как-то странно смотрят, особенно дети — вспоминал участник той Олимпиады минчанин Анатолий Юлин. — Это, видимо, было отголоском советско-финской войны 1940 года, а так же капиталистической пропаганды, внушавшей, что русские похожи на зверей, что они - убийцы".

При всем при том, в личных отношениях между атлетами капстран и соцлагеря особых проблем не было. "Никогда не забуду, как однажды я посетил финскую сауну, — рассказывал двукратный чемпион Хельсинки в прыжках в воду американец Пэт Маккормик. — Огромная русская женщина сидела там обнаженная в развязной позе. То был хороший культурный урок. Русские фотографировали все, что я делал. В раздевалке они вели себя по-настоящему дружественно. Но реальность была такова, что они не могли брататься с нами на публике".

Полвека во лжи

Триумфатор Хельсинки Виктор Чукарин воевал на фронте и чудом выжил в нацистском концлагере

Первой советской олимпийской чемпионкой стала 23-летняя метательница диска москвичка Нина Ромашкова (Пономарева).

Настоящий фурор произвели советские гимнасты. Так, 30-летняя харьковчанка Мария Гороховская собрала внушительную коллецию из двух золотых и пяти серебряных медалей.

В мужском турнире не было равных ее ровеснику украинскому гимнасту Виктору Чукарину, победившему в многоборье, командном первенстве, в упражнениях на коне и вольном прыжке. Удивительный атлет, прошедший фронт и немецкий концлагерь, спустя четырехлетие Чукарин вновь станет олимпийским чемпионом в абсолютном первенстве.

В командном турнире гимнастов бронзы в составе финской команды удостоился 44-летний (!) Хейкки Саволайнен. Это была его седьмая олимпийская медаль, первую же он выиграл в далеком 1928-м.

Чудеса спортивного долголетия демонстрировала и венгерская фехтовальщица Илона Элек. Первой олимпийской победы она добилась еще в Берлине в 1936-м. В Хельсинки двукратной олимпийской чемпионке было 45 (!) и тем не менее она уступила лишь в поединке за золото.

А вот и любопытная семейная история. В 1924 году американский гребец Билл Хэйвенс прошел отбор для участия в Олимпиаде. Но в Париж он так и не поехал, ожидая рождения сына. В Хельсинки этот самый сын, Фрэнк Хэйвенс, реабилитировался за отца, опередив всех соперников в заезде на 10 километрах в каноэ-одиночке.

Несмотря на отсутствие международного опыта, советские "любители" выступили успешно, завоевав 71 медаль (22 золотые). Но для руководства этого было явно недостаточно, ведь янки собрали 76 кругляшей (40 золотых).

5 августа, через день после закрытия Игр советские газеты вышли с передовицами "Победа советского спорта":

"3 августа в Хельсинки в торжественной обстановке состоялось закрытие XV международных Олимпийских игр.

Напряженные состязания спортсменов 70 стран, длившиеся 16 дней, закончились победой советских спортсменов, занявших по количеству очков первое место…

Окрыленные любовью, вниманием и отеческой заботой большевистской партии, Советского правительства и лично товарища Сталина, наши спортсмены высоко подняли знамя советского спорта, прославили свою великую родину своими победами.

В состязании с зарубежными спортсменами спортсмены Советского Союза блестяще подтвердили превосходство советской системы физического воспитания и советской социалистической культуры над буржуазной".

В интервью "Правде" и "Известиям" Николай Романов пояснил, что в неофициальном очковом зачете сборная СССР набрала 494 очка, "спортсмены США имеют также 494 очка". Из уст Романова итоговые цифры перекочевали во всевозможные статистические справочники. Поставить их под сомнение никому и в голову не приходило.

Лишь спустя полвека российский статист и историк спорта Аксель Вартанян установит, что советское спортивное руководство сфальсифицировало результаты в гимнастике, чтобы уравнять очковый зачет СССР и США. На самом деле, американцы победили: 495-487. Но такой исход не мог удовлетворить товарища Сталина.

Белорусский контекст

В составе сборной СССР в Хельсинки отправились и семеро белорусов. Однако наши любители спорта об этом не знали. "Физкультурник Белоруссии" ни слова не написал о земляках-олимпийцах ни перед Играми, ни в ходе них. Скупые перепечатки московских репортажей из Финляндии неизменно размещались на последних страницах, и поскольку белорусов в числе триумфаторов не было, то о них и не упоминали.

Анатолий Юлин был лучшим из белорусских олимпийцев в Хельсинки

Парадокс, но на передовице республиканской спортивной газеты писали о чем угодно, только не об Олимпиаде. О первенстве колхозников-шахматистов, собрании комсомольско-физкультурного актива Могилева, социалистических соревнованиях в клубе железнодорожного узла Осиповичей…

Тем временем, в Хельсинки на старт в беге на 400 метров с барьерами вышли минчане Анатолий Юлин и Тимофей Лунев. Преодолев два предварительных забега, в полуфинале Лунев финишировал последним, а Юлин — третьим, пробившись в финальную шестерку.

— Перед каждым спортсменом была поставлена конкретная задача, — рассказывал Анатолий Иванович полвека спустя в интервью журналисту Борису Тасману. — И мне, и Тиме Луневу планировали шестое место. Хорошо помню нахлынувшее ощущение счастья после успешного полуфинала. Одно лишь его омрачало: всего через полтора часа бежать финал, а сил уже не осталось. Шутка ли: за два дня четырежды преодолеть такую изматывающую дистанцию. Но решил, что побегу на морально-волевых ресурсах. Стартовали. В мыслях одно: добежать. Выжимаю из себя все и прибегаю четвертым. После финиша ко мне подбежал и поздравил с выполнением задачи председатель спорткомитета СССР Николай Романов.

Через два года Анатолий Юлин стал чемпионом Европы, а потом много лет работал тренером сборных Союза и Беларуси. В 2002-м его не стало.

А тогда, в Хельсинки, на дистанции 3000 метров с препятствиями достойно выступил Михаил Салтыков. Пройдя сито отборочных забегов, в финале он вынужден был вести лидера советской команды Виктора Казанцева, ставшего в итоге серебряным призером. У Салтыкова — седьмое место.

Кричевский молотобоец Михаил Кривоносов от сильного волнения "забаранил" все финальные попытки. Его звездный час придет через четыре года.

Байдарочник Стефан Михайлов был запасным. Рапирист Герман Бокун и шпажист Юрий Дексбах выбыли на ранних стадиях турнира. Бокун тогда пообещал, что придет время, и белорусские мушкетеры станут лучшими на планете. И, действительно, в 1960-70-х его ученики прославили белорусскую школу на весь мир. Но это уже другая история.

Наравне с Богами: чешский лев

Титул главного героя Хельсинки, бесспорно, достался "чешскому экспрессу" Эмилю Затопеку (1922-2000), триумфально первенствовавшему на трех стайерских дистанциях: 5000, 10000 метров и в марафоне. Настоящую сенсацию преподнесла его жена Дана, умыкнувшая победу в метании копья у советских фавориток.

"Он не бежал, как обычно бегают мужчины. Он корчился в предсмертной агонии, вращался, извивался и раскачивался, жадно хватая воздух и сжимая живот… Он двигался подобно человеку с ножом в сердце", — описывал его бег легендарный американский обозреватель Ред Смит. К подобного рода усмешкам добродушный Эмиль относился спокойно: "Я не хватал звезд с неба, чтобы бежать и улыбаться одновременно. Меня, прежде всего, интересует результат".

Шестой ребенок в скромной семье шахтера, он начал самостоятельно тренироваться лишь в 17 лет. У Затопека никогда не было наставника, но его тренировочные методы и фантастические нагрузки произвели революцию в легкой атлетике. Он бегал в любую погоду — по стадиону, лесным тропинкам, сугробам, с женой на плечах или в ванной на куче замоченного белья — до 50 км в день!

За тренировку он мог 60 раз в приличном темпе пробежать по 400 метров, что и сегодня кажется фантастикой. Над ним насмехались, но ничего не могли поделать. С 1948 по 1954 годы Затопек не знал поражений. Он четырежды стал олимпийским чемпионом и установил 18 мировых рекордов на дистанциях от 5 км до 30 км!

О своей жизненной позиции олимпионик громогласно заявил в 1968-м, в разгар политических реформ в Чехословакии, нареченных "Пражской весной". Сначала Затопек подписал "Манифест 2 000 слов", выражавший решимость перехода Чехословакии к "социализму с человеческим лицом". 21 августа 1968-го, после советской интервенции в Чехословакию, он выступил на Вацлавской площади в Праге во главе многотысячной толпы протестующих. Будучи полковником чехословацкой армии, он неистово спорил с оккупантами и публично заявил, что Советский Союз растоптал олимпийские идеалы.

Утопив в крови протест, Москва начала расправляться с его идеологами. Скрываясь от агентов КГБ, Затопек появлялся по всей стране в накладной бороде и темных очках, убеждая людей сплотиться и не верить коммунистической пропаганде. Его лишили военного чина и уволили с работы в Минспорта. Целых шесть лет национальный герой зарабатывал на хлеб дворником и рудокопом. Лишь после бархатной революции в 1990-м демократическая власть принесла ему извинения за действия коммунистов.

В 1998-м, за два года до смерти, президент Чехии Вацлав Гавел наградил Затопека наивысшей государственной наградой — орденом Белого Льва.