Николай Халезин: «Те, кто управляет сейчас, всё поймут, когда потеряют власть»

В любой момент в Беларуси все может кардинально измениться, убежден известный драматург и журналист.

Интервью у журналиста, драматурга, руководителя «Свободного театра» Николая Халезина взял журналист Александр Томкович для своей книги «Будзіцелі».

Николай Халезин создал «Свободный театр» 30 марта 2005 года. Сегодня в нем работают 23 человека. 10 декабря 2007 года театр получил премию Французской республики. А 13 апреля 2008 в Салониках им вручили премию «Европа — театру».

— Начну с биографии. Родился 30 марта 1964 года в Минске. Окончил среднюю школу №93. Мать, Галина Андреевна, работала в штабе военно-воздушных сил. Отец, Николай Петрович, певец белорусской филармонии, поэтому все детство я провел в гастролях. Воспитывали меня в основном музыканты.

Неплохо рисовал. Военную службу проходил в Лиде, в «авиации», в Первой гвардейской дивизии истребителей-бомбардировщиков. После службы поступил в нархоз на учетный факультет. Отучился там два с половиной года, мне «хватило». Понял, что я не бухгалтер. Сначала пошел работать на завод, но достаточно скоро начал заниматься другим. Это и видеосъемки, и аудиозаписи, ощутил все прелести кооперативной жизни.

— Какие?

— Начиная с первого опыта торговли аудиокассетами, заканчивая обычным рэкетом.

— Деньги «выбивал»?

— Наоборот. Из меня. Это очень неприятные моменты перестройки, которые были тогда типичными.

А потом с Витасом Григалюнасом и Леонидом Дениринштейном создали Альтернативный театр, где я открыл личную картинную галерею. Потом она стала существовать отдельно, а потом на ее основе был создан Центр современного искусства. Потом наступил 1994 год, и все умерло.

Петр Марцев пригласил меня поработать в журналистике.

— Газета «Имя»?

— Тогда она только-только начиналась и была целиком рекламной. Первый номер был почти провальным. Как говорят, был выбран «не тот формат».

Ушел из нее перед самым закрытием. Потом делал газеты «Навіны», «Наша свабода». Все они были закрыты. Как только социологические исследования показывали увеличение количества читателей, сразу же применялись меры по уничтожению издания.

Потом занимался политическим маркетингом и консалтингом.

— Наверное, что-то очень умное?

— У нас это называют политическим пиаром либо политтехнологиями, хотя во всем мире это вещи совсем другие. Политконсалтинг по сути означает такой вид консультирования политиков, когда политикой ты не занимаешься сам.

Кроме этого, была политико-общественная деятельность. Принимал участие в подготовке и проведении общественно-политических мероприятий. Например, два «Марша Свободы», все акции корпоративной солидарности журналистов.

— Хорошо помню «полосатые робы» и то, как Славомир Адамович зашил себе рот. К сожалению, именно солидарности журналистам чаще всего и не хватает.

— Тогда было проще, потому что это не в чистом виде политика. Акции были эмоциональными и, можно сказать, более эпатажными. А главное, сразу понятно, кто против чего выступает.

— Продолжим биографию...

- Написал одну пьесу, потом вторую. Она получила очень много призов на разных театральных фестивалях. Над ней начал работать МХАТ имени Чехова, а точнее Олег Павлович Табаков. Причем они довольно жестко конкурировали с Меньшиковым. Словом, началась моя театральная карьера.

В 2005 году с женой Натальей Колядой мы организовали "Свободный театр". С этого момента можно считать, что моя жизнь пошла только в таком направлении. Занятия театром захватывают почти на 100%. Только время от времени я занимаюсь общественно-политической деятельностью, а журналистику ограничил только личным блогом и интервью для прессы.

- Предлагаю вернуться именно к журналистике. Начнем с "Тадж-Махала"?

- В "Имени" графически я делал почти все, что касалось концепции газеты. Рубрикация, новые креативные идеи. И, естественно, каждую неделю на последней странице был "Тадж-Махал". Это дизайнерский компьютерный проект, суть которого в неординарных подходах. Например, мы брали что-то очень известное (картину либо фотоснимок) и "адаптировали" к современной политической ситуации.

Каждую неделю в стране происходили какие-то события. Мы выделяли одно из самых важных, и я создавал черно-белый газетный постер. Формат А3, последняя страница. Именно с нее почти все и начинали читать.

- Помню, помню...

- Это было первое возрождение эстетики коллажа. В Беларуси он не культивировался никогда, да и в России только в 20-30 годы прошлого столетия. Неслучайно, принцип создания "Тадж-Махала" потом "взяли" довольно многие российские газеты. Кстати, газета "Имя" там была очень популярной, как правильный образец газетной структуры, ведь в свою очередь тоже создавалась по лучшим западным образцам.

Было много историй, которые сопутствовали этому проекту.

- Какие?

- Начиналось с вызовов к Генеральному прокурору Беларуси и попыток завести уголовные дела, которые мы всегда выигрывали. Происходили и действительно курьезные ситуации. Например, такая. Когда вышел коллаж "Явление герба народу", посвященный референдуму 1995 года (за основу взята известная картина). Президент, разумеется, "был" Иоанном Крестителем. Помните учеников на берегу Иордана? Посредством компьютера вместо их лиц я сделал лица известных оппозиционеров и сотрудников президентской администрации. Размещение у них было разным. Кто-то находился в воде, кто-то стоял на берегу. Смотрели они в разные стороны. Получилась так, что Леонид Синицын, который тогда управлял администрацией, смотрел на реку.

Всегда газета выходила по средам, и в этот же день обычно проходили совещания у президента. Традиционно у кого-нибудь находился свежий номер, и они его обсуждали. Так было и в тот раз. Рассказывали, Александр Лукашенко начал хохотать, а с ним и все, ведь, как известно, у нас всегда челядь смеется вместе с барином. Вдруг он остановился и абсолютно серьезно произносит: "Леня, а ты чего от герба отвернулся?" Пауза. Тишина. Пожалуй, неприятный осадок такой остался.

Второй интересный момент. Я сделал компьютерную графику - забор из досок и на нем объявление: "Запущу заводы, снижу себестоимость, буду жить припеваючи" и настоящий телефон администрации президента. Депутаты сидели в своем буфете. Андрей Климов (еще перед арестом) достал один из первых в стране "мобильников" и позвонил. Ответила какая-то секретарша. Он спросил про специалистов по "запуску заводов и понижению себестоимости" и услышав "у нас таких нет" отключился. А потом на весь буфет сделал заявление: "Фигня! Нет у них таких специалистов".

Всяких "приколов" было много. Некоторые и сегодня показывают мне пожелтевшие постеры тех времен. По сей день жаль проект, ведь он оставлял поле смешного, которое в условиях жестокого режима просто необходимо.

- И как тогда политики относились к такому юмору?

- По-разному. Например, Вячеслава Францевича Кебича (известный парик с косами) научила относиться спокойно к юмору сама жизнь. Когда он был премьером, то реагировал очень нервно, а когда упал с политического олимпа, неоднократно признавал, что давление на прессу было с его стороны ошибкой. Например, когда в очередной раз арестовали наш расчетный счет, он дал такой комментарий: "Глупость бороться с прессой. Я много лет гонял по всей Беларуси газету "Свобода", а они наконец так и остались жить". Лучшего признания абсурдности борьбы с печатным словом и найти трудно.

Те политики, что уже побывали во власти, это очень хорошо поняли. А те, кто управляет сейчас, все поймут, когда потеряют власть. Это закон для всех посткоммунистических стран. Любые грабли надо проверить лично. Сначала они проколют ногу, потом дадут по лбу, и ты упадешь в обморок. И только после этого поймешь, что на грабли наступать было нельзя. Согласись, значительно проще было бы поверить тем, кто уже такой "опыт" имеет.

- А дальше, давай, обратим внимание только на то, чем ты занимаешься сегодня?

- Когда был создан театр, все понимали, что работать свободно нам никто не даст, ведь он не имел никаких отношений с государством. Общее только то, что мы находимся в одной стране. В Беларуси подобный театр единственный. Даже когда кто-то не получает государственных дотаций, он работает в помещениях, которые принадлежат государству. И это уже элемент нажатия, рычаг, которым можно пользоваться. У нас ничего такого не было, и уже с первого спектакля своей неподконтрольностью мы начали раздражать власть, хотя она в общем не понимала, чем мы занимаемся.

Начиналось все как конкурс современной драматургии.

В виде конкурса мы просуществовали только два месяца. Планировали создать театр только где-то через год, но пришел режиссер Владимир Щербань, и был включен "форсаж". Театр и конкурс стали существовать параллельно.

На сегодняшний день уже прошло целых три конкурса. В последнем принимали участие 273 пьесы из 16 стран мира. И он вошел в тройку ведущих конкурсов Восточной Европы. Первый спектакль был по пьесе Сары Кейн "Психоз 4:48", где разговор идет о проблемах выбора женщины между гетеро- и гомосексуальными началами, суицидальными мыслями и любовью к жизни. Это монолог самой драматургессы. Она его написала и закончила жизнь самоубийством ровно в 4:48 утра. По сути, это предсмертный монолог.

Естественно, что никакой политики там не было и близко. Спектакль вышел. О нем очень хорошо написала газета "Тайм", известный Том Стоппард в "Гардиан", который пожаловал к нам в гости. И его запретили.

Следующим был "Самоидентификация". Мы попросили белорусских драматургов написать короткие новеллы. Спектакль также был успешным, и его тоже запретили, потому что там в одной из новелл есть монологи строителей Национальной библиотеки. Автор сам работал на строительстве и записывал на диктофон разговоры. Мы дали все, абсолютно без купюр. С перебранкой рабочих бытовок. Получилось, что "алмаз знаний" строили какие-то алкоголики и дармоеды. Зал буквально хохотал, ведь хорошо видел все контрасты нашей жизни. Разумеется, что читать книги там почти не будут, главное, чтобы стояло здание.

Потом был абсолютно нелегальный спектакль. Поставили его по пьесе россиянки Натальи Моршиной "Техника дыхания в безвоздушном пространстве". Пожалуй, кто-то узрел в нем белорусские аналогии, хотя разговор там о девчонке, которая умирает от рака в хосписе.

Премьера должна была пройти в одном из клубов, но туда позвонили и пригрозили закрытием. Людей пришло очень много. Тогда один из наших друзей предложил свою большую квартиру. Прямо там отыграли два спектакля подряд. Одни ждали на лестничной площадке, другие смотрели. А потом менялись местами.

Да мы целиком вышли из легального поля. С тех пор в клубы нас пускать перестали.

Более того, два клуба из-за нас лишили лицензий.

Произошло как бы раздвоение ситуации. С одной стороны, мы были абсолютно нелегальны тут, с другой - как снежный ком, росла популярность на Западе.

Авторский комментарий:

Печальный факт. «Свободный театр» стал единственным в мире, который попал в милицейский участок вместе со зрителями. Печально, и поэтому они не будут претендентами на запись в Книге рекордов Гинесса. Как известно, многие воспринимают любой театр как какое-то притворство. Только не совсем понятно - оно на сцене или вокруг нас?