Санников: Если 5-7 кандидатов получат время на телевидении, это будет здорово

Не надо зацикливаться на едином, надо побеждать.

Претендент в президенты Андрей Санников уверен, что стремление Беларуси в Европейский союз не противоречит стратегическому партнерству нашей страны с Россией. И именно такой модели поведения между двумя геополитическими центрами силы, по мнению Санникова, должна придерживаться наша страна.

Интервью для интернет-газеты «Белорусские новости», впрочем, началось не с перспектив, а с забот дня сегодняшнего.

— Как Вы оцените этап сбора подписей лично для себя и в целом?

— Что касается моей инициативной группы, то я благодарен всем тем, кто собирал подписи, потому что это очень большой труд, это серьезный труд, это кропотливый труд. У нас была тройная проверка. И то, что собрали больше 150 тысяч подписей — это действительно очень хороший результат.

И в целом кампанию по сбору подписей оцениваю очень хорошо, потому что она начала реальную политическую кампанию в стране по смене власти. Мы видели на пикетах, что люди охотно подписываются за альтернативных кандидатов, в то же время у пикетов Лукашенко вообще не было никого. Миф о том, что столь большое количество подписей за него люди отдали добровольно, абсолютно развенчан. Я считаю, что добровольно Лукашенко и ста тысяч подписей не собрал.

— Рекордное количество претендентов, объявивших о сдаче необходимого количества подписей — это свидетельство укрепившегося в обществе желания к переменам или же результат того, что власти пошли на определенные послабления?

— Власти пошли на послабления, совсем не ожидая увидеть ту картину, которую мы могли наблюдать в течение месяца. Люди охотно подписывались, люди охотно дискутировали, люди охотно говорили о лучшем будущем. Увидев же, что народ действительно хочет перемен, Лукашенко вынужден был думать о сохранении лица. Отсюда и появилось заявление, что он просит народ ставить подписи за демократических претендентов… Но это ерунда полная!

— За выдвижение кого из претендентов на пост президента Вы поставили свою подпись?

— Я, к сожалению, ни за кого не поставил свою подпись. Просто упустил этот момент. Когда был на пикетах, собирался подписаться, но что-то постоянно мешало. Просто технический момент.

— Много ли нового узнали о себе в ходе подписной кампании — от коллег-соперников, из прессы, с экрана телевизора?

— В общем-то нет. Больше было поводов для приятных неожиданностей. Например, я не ожидал такого уровня поддержки. Думал, что для этого понадобится больше времени и больше контактов с людьми. Но то, что люди быстро откликнулись на предлагаемое мною видение развития Беларуси, это порадовало.

— Не задевали ли Вас высказывания некоторых участников этой избирательной кампании, характеризовавших Вас то как кремлевского ставленника, то как проект властей?

— Меня это абсолютно не задевает. Я знаю, чего я хочу и четко говорю об этом людям. Возможно, такие версии появляются, потому что я всегда и везде говорю, что Беларуси возможно одновременно иметь хорошие отношения с Россией и стремиться к интеграции с Европой. Наверное, еще не все это могут осмыслить. Я же считаю, что именно это нужно нашей стране.

— На недавней встрече с главами МИД Германии и Польши Лукашенко заявил, что легитимность предстоящих выборов для него «важнее, чем для кого бы то ни было в мире». Подобные заявления из уст официального лидера в последние дни звучат очень часто. Считаете ли Вы, что режим под давлением внешних факторов действительно способен провести выборы честно?

— Давайте тогда уж вспомним и другие заявления Лукашенко, когда он говорил, что предыдущие и президентские, и парламентские выборы тоже были демократичными и честными. И если сравнивать те высказывания с нынешними, то видно, что все это вранье. Не будет никакой либерализации во время выборов, во время подсчета голосов. И, в общем-то, мы этого и не ожидаем. Это просто попытка продать Западу вот такую косметическую либерализацию или видимость либерализации. Для нас очевидно, что никаких серьезных намерений менять ситуацию в стране у диктатуры нет.

— Как Вы в целом оцениваете поведение Евросоюза в отношении президентских выборов в Беларуси, последние многочисленные контакты высокопоставленных лиц ЕС с Лукашенко, тактику realpolitik? Не кажется ли Вам, что Европа уже согласилась с новым президентским сроком Лукашенко?

— Я считаю, что realpolitik не дала никаких результатов. Попытки купить Лукашенко или предложить ему какие-то сделки взамен на демократизацию только усиливают диктаторский режим. И понятно, что это ни к чему хорошему не приведет.

Для меня важно, что сегодня Европа достаточно четко определяет свои стандарты и прямо заявляет о них Лукашенко в лицо. Важно и то, что Европа уже сегодня готова иметь дело с демократически избранным президентом, то есть с новой властью Беларуси тоже. И готова оказать помощь сразу же, если выборы будут проведены демократично. Сейчас дело за нами.

— Считаете ли Вы, что попытки договориться о едином кандидате в оставшееся до выборов время не потеряли смысл? Каким, по Вашему мнению, должен быть механизм определения единого?

— Мне кажется неверным сегодня сводить проблему к ситуации «либо-либо». Есть возможность совместно что-то делать — мы делаем это. То, что пять-шесть-семь кандидатов получат время на телевидении — это будет здорово. Такие моменты также надо учитывать.

Мы проходили этапы, вспомним 2001 год, когда единого кандидата определяли люди, которые сами не смогли собрать ста тысяч подписей. Единый кандидат был в 2006 году, но потом появился Козулин и усилил кампанию. Давайте вот это учитывать. Не надо зацикливаться на едином. Надо зацикливаться на возможности перемен, на уникальности ситуации для этих перемен и думать о том, как этому посодействовать.

— Однако попытки определить лидера этой избирательной кампании от демократического лагеря продолжаются. Будете ли Вы участвовать в этом процессе?

— Я считаю, есть три лидера — Романчук, Некляев и я. В этом треугольнике, наверное, и будет решаться основная стратегия.

— А если будут зарегистрированы фактически все, кто заявил о сдаче ста тысяч подписей?

— У меня большие сомнения по сбору подписей. Я много ездил по стране и у большинства инициативных групп не видел той активности, какую видел у этих трех групп.

— Если считать, что исход выборов предопределен, то есть ли у Вас иной план действий, кроме мобилизации населения на протестную акцию? Возможна ли Площадь в текущих условиях и готовы ли Вы стать ее лидером?

— Тут никаких секретов нет и никаких велосипедов не изобретается — нужно дойти до как можно большего количества людей. Надо организовывать встречи, надо распространять информацию. Что касается улицы… Да, улица будет, потому что у нас просто-напросто нет доступа к телевидению. Если бы у нас был доступ к телевидению, мы могли через телевидение объяснять, с чем мы согласны, а с чем не согласны, что мы предлагаем для Беларуси действительно будущее, а не прошлое.

Что касается тех финишных дней, которые будут предшествовать непосредственно дню выборов, и самого дня выборов, то, думаю, что это неизбежно, так как не будет у нас демократических выборов, не будет у нас доступа к СМИ, а людям мы должны объяснять, что происходит.

— Опыт прошлой президентской кампании показывает, что взрыв общественного протеста возможен. Но те же события свидетельствуют, что лидеры оппозиции не смогли использовать протестные настроения…

— Я думаю, сейчас народ более активно включается в политическую кампанию. Именно народ. Мы видели, в инициативных группах появилось немало новых лиц, люди охотно ставили подписи, люди говорили о том, что у нас есть историческая возможность поменять ситуацию. Я думаю, очень многое будет зависеть не только от лидеров оппозиции, но и от тех лидеров, которые сейчас появляются в небольших группах — на предприятиях или, к примеру, просто в дружеском кругу. И это уже будет коллективное лидерство.

— Вы лидер «Европейской Беларуси», которая ставит целью вступление Беларуси в ЕС. Приоритет отношений с Европой для Вас очевиден. Какую роль во внешней политике Беларуси Вы намерены отвести отношениям с Россией?

— Я могу еще раз повторить — интеграция в Европейский союз и стратегическое партнерство с Россией. Россия должна быть заинтересована в том, чтобы европейские правила, европейские законы действовали здесь, в Беларуси. Это нужно и для бизнеса, и для политики, и для отношений между странами. Естественно и партнерство и тесное сотрудничество с Украиной.

Я думаю, сейчас ситуация меняется таким образом, когда три государства так называемого славянского треугольника могут отчетливо обозначить вектор развития, направленный на Европу, на принятие европейских правил, на проведение модернизации с помощью современных европейских технологий. Эта модель не противоречит отношениям Беларуси ни с одной из стран, она их учитывает.

— Некоторые из участников избирательной кампании готовы достаточно резко снизить градус отношений с Россией — выйти из Союзного договора, денонсировать другие двухсторонние соглашения. Не сбивает ли с толку такая полярность мнений в среде демократических претендентов электорат?

— Это к ответу на вопрос о возможности единого кандидата.

Я абсолютно не разделяю этих взглядов и считаю, что такие взгляды вредны на данном этапе. Заявлениями о резких движениях после смены власти никого не привлечешь. Абсолютно никого. Прежде всего, это не привлечет народ Беларуси. И я вижу, что эта концепция не пользуется поддержкой. А как раз пользуется поддержкой взвешенный подход к проведению реформ и модернизации Беларуси с помощью Европы при сотрудничестве с Россией и Украиной.

— Как, по Вашему мнению, Беларусь после Лукашенко будет строить отношения с нынешними стратегическими партнерами — Китаем, Венесуэлой, Ираном?

— Должны быть отношения с этими государствами. Но сегодня режим там ищет спасение. Абсолютно непонятно, какие там сегодня заключаются сделки, о чем договариваются, какие суммы фигурируют, кто в этих сделках участвует, куда идут деньги… Это не те отношения. Будут нормальные межгосударственные отношения со всем миром. Но приоритет у нас должен быть здесь. Банкротство политики Лукашенко очевидно еще и потому, что он ищет спасение не в традиционных для Беларуси местах стратегического партнерства. Нормальное государство должно выстраивать нормальные отношения со всеми странами. Есть взаимные интересы с этими странами, есть то, что неприемлемо. Неприемлемо, например, совершение непрозрачных сделок. И этого не будет.

— В случае победы на президентских выборах, каким будет Ваше первое решение?

— Нужно будет сразу принимать пакет решений. Потому что нужно будет восстанавливать разделение властей. Значит, придется срочно организовывать парламентские выборы и усиливать функции парламента. Первое решение, чтобы народ не пугать, — введение жесткого ограничения на количество сроков занятия должности президента. Не более двух сроков. И это должно быть окончательно, на вечные времена. Это решение, которое само напрашивается, чтобы люди начали думать о законности и о восстановлении этой законности.

Затем, конечно, пакет экономических законов.

Фактически новый этап в истории Беларуси должен начаться с включения как можно большего количества людей в процесс реформирования и модернизации страны.

Президентская власть в Беларуси себя дискредитировала, но я считаю, что республика должна оставаться президентской. Разделение властей должно быть — это незыблемо. Если мы начнем менять соотношение властей, менять баланс, это может привести к хаосу. И не надо обманывать сейчас людей, что парламентская республика — это будет порядок. Не будет этого порядка. Для проведения реформ нужна президентская власть.

— А какое решение в случае своей победы примете в отношении Александра Лукашенко?

— А какое может быть решение? Он уходит с президентского поста и становится обычным гражданином Республики Беларусь. Наверное, есть у него что-то, что можно использовать. Наверное, есть к нему претензии. Я принимать персональное решение не собираюсь.

— Ваше отношение к планам по строительству белорусской АЭС?

— При Лукашенко это вообще невозможно обсуждать, потому что мы знаем, как у нас проводятся стройки века — сначала не соблюдаются технологии, а после завершения строительства возбуждаются уголовные дела. То есть, само строительство небезопасно, а так как речь идет о строительстве атомной станции, то небезопасно в десятикратном размере.

А вообще это нужно обсуждать, потому что это действительно дешевая энергия, и это возможно. Но только, конечно, не в экологически чистых районах, просто потому, что это достаточно грязное строительство само по себе.

От идеи развития атомной энергетики я пока не отказываюсь. Но при этом надо очень серьезно заниматься поиском альтернативных источников энергии, нужно серьезно заниматься тем, что мы можем использовать в качестве энергоносителей. А у нас тут есть с чем работать — и отходы древесины, и переработка биомассы, и ветряные двигатели. Энергетика — серьезная проблема, ведь это безопасность государства. И этим вопросом надо заниматься, не отбрасывая сразу в сторону никакие варианты.

— Если белорусский язык будет единственным государственным, то какая роль останется у русского языка?

— Русский язык будет существовать в Беларуси. Не будет никакого притеснения.

Для чего статус единственного государственного белорусскому языку? Для того, чтобы его возродить, потому что когда ввели два языка, это использовалось властями, чтобы белорусский язык загнать вообще в подполье. У нас сейчас остановлены те процессы возрождения языка, которые начались в начале 90-х. Я даже не хочу называть тот период, который можно отвести для возрождения белорусского языка. Вообще не нужно устанавливать сроков для постепенного перехода на белорусский язык в тех областях, в которых будет более сложно переходить. Ну, а область культуры, область общения будет развиваться за счет того, что мы уже видели — привлекательности тех программ, тех проектов, которые будут направлены на поддержку белорусского языка.

Андрей Олегович Санников. Родился 8 марта 1954 года в Минске. Окончил с золотой медалью среднюю школу и с отличием — Минский государственный институт иностранных языков.

Работал на Минском механическом заводе им. Вавилова, переводчиком на промышленных объектах Пакистана и Египта. В 1980-81 годах — в Обществе дружбы с зарубежными странами, 1982-87 годах — в секретариате ООН в Нью-Йорке. В 1989 году с отличием окончил дипломатическую академию Министерства иностранных дел СССР в Москве, после чего работал в МИД БССР (позже — Республики Беларусь).

В 1992-1995 годах возглавлял белорусские делегации на переговорах по обычному и ядерному разоружению с правом подписи от имени государства. В 1993-95 годах — советник представительства Беларуси в Швейцарии.

В начале 1995 года был назначен заместителем министра иностранных дел. В этой должности работал до 18 ноября 1996 года, когда в знак протеста против референдума, уничтожившего систему разделения властей в стране, ушел в отставку.

В ноябре 1997 года стал одним из инициаторов «Хартии’97» — гражданской инициативы, под текстом которой подписались более ста тысяч граждан Беларуси.

В 1998-2002 годах — ректор Народного университета, независимого образовательно-просветительского проекта.

Один из инициаторов и координаторов гражданской кампании «Европейская Беларусь».

Лауреат международной премии им. Бруно Крайски в области прав человека (2005г.).

Женат. Супруга — журналист Ирина Халип. Двое сыновей.

Владеет английским, французским и польским языками.