В Витебске продолжают искать «лабораторию» террористов

В жилом районе ДСК, где жили двое обвиняемых в теракте после взрыва в минском метро 11 апреля, началась принудительная «инвентаризация» подвалов жилых домов.

Витебский правозащитник Павел Левинов считает, что милиция таким образом собирается провести ряд несанкционированных обысков, сообщает Радыё Свабода.

Объявления об «инвентаризации хозяйственных помещений» появились на домах по улице Репина в Витебске, в том числе и на тех, где жили двое парней, обвиняемых в организации взрыва в минском метро. На бумажках, прикрепленных к дверям в подъезд, написано, что с 16 по 31 мая ежедневно квартиросъемщикам нужно обеспечить свободный доступ в кладовки в общих подвалах для работников местного ЖЭУ №16 и сотрудников милиции.

Причем из какого райотдела придут милиционеры - неизвестно, зато подчеркнуто, что в отсутствие хозяев с ключами замки могут вскрыть насильно.

Объявления появились лишь 18 мая, хотя кампания «инвентаризации» началась еще три дня назад, рассказывает житель одного из домов по улице Репина:

«Звонит милиционер в двери, спрашивает:«У вас есть кладовка в подвале?» Говорю, что есть, спускаемся. Несколько человек в подвале ходят, и какой-то дядя кисточкой пишет на дверях номера. Милиционер спрашивает:«Ну, где твоя кладовка? Пошли!». А кому это какое дело, что у меня там лежит? Сколько у меня там картофеля хранится да и вообще что у меня там есть?»

Кладовка в общем подвале - это отгороженное помещение размером примерно два на два метра. По БТ не раз громко заявлялось, что именно в такой кладовке бнаружили лабораторию по изготовлению взрывчатки, которую преступники-террористы потом использовали в минском метро. Однако найденную лабораторию по телевидению так и не показали, хотя поиски ее, вероятно, продолжаются. Причем - незаконным путем, считает витебский правозащитник Павел Левинов:

«Я полагаю, что это скрытая форма несанкционированных обысков. Ведь есть правила ЖКХ: так, наниматели и собственники обязаны обеспечить доступ в подвалы работникам, которые занимаются обслуживанием или ремонтом жилищного фонда - но никак не сотрудникам РОВД. И - только для проведения проверок технического и санитарного состояния, проведения ремонтных и аварийных работ. Ни о какой «инвентаризации», а тем более о самовольном вскрытии замков в этом нормативном документе не говорится».

Чтобы законным образом посмотреть, что хранится в каждой частной кладовке, сотруднику милиции нужно иметь санкцию на обыск, напоминает правозащитник. Или пусть смотрят снаружи: сколько есть кладовок, обмеряют них, переписывают, в том числе и в присутствии милиционеров, - но не требуют, чтобы их пустили внутрь.

Согласно тексту объявления, на «инвентаризацию» могут прийти в течение двух недель, причем ежедневно. Таким образом, если человек ушел на работу и «не обеспечил доступ», замок могут сломать и войти, рассуждает мать одного из парней, которых обвиняют в теракте:

«С 16 по 31 ждать их? Какой ужас! У нас же уже дважды все смотрели: первый раз ночью, когда был обыск, а потом и второй раз спускались в подвал. У меня там ничего нет. И такой там замочек, что скобу убери - и ломать не надо. Так, может, у нас уже полазили?»

Мать обвиняемого в теракте возмущается, так как первый обыск, который произошел ночью 13 апреля, был должным образом задокументирован, а второй, еще через несколько дней, - нет. Самой хозяйки дома не было, с работы вызвали мужа, который в квартире даже не прописан, и все осмотрели, а также кое-что забрали без каких-либо протоколов.

Никто до сих пор не знает, что конкретно забрали после второго обыска из квартиры обвиняемого. Мать задержанного говорит, что таким образом в перечень каких-то «доказательств» могло попасть и то, чего в квартире или подвале на самом деле не было - ведь мужу прошлый раз милиционеры запретили во время обыска перемещаться по квартире, а двух свидетелей вообще привезли с собой.