Эдуард Пальчис: На допросах в ФСБ говорил, что я агент КГБ

Бывший политзаключенный дал эксклюзивное интервью сайту charter97.org.

Эдуард Пальчис, как выяснилось, не только блогер и создатель сайта 1863x.com. Не только таинственный Джон Сильвер, которого два года пыталось идентифицировать белорусское интернет-сообщество. Не только осужденный за экстремизм, экстрадированный беглец, бывший студент истфака, политзаключенный. Эдуард – еще и киноман. Его любимый фильм – «Начало» Кристофера Нолана. Там грань между сном и явью, правдой и вымыслом, жизнью и фантазиями иногда так зыбка, что ее невозможно увидеть, - совсем как в белорусской действительности, когда не понимаешь, это ночной кошмар или реальность. Эдуард любит хорошее кино, и мы пытались найти в кинематографе ассоциацию с его историей. Ничего не находилось, пишет Ирина Халип.

- Хотя бы жанр определи. Триллер? Боевик? Детектив? Фантастика? Может, приключенческий фильм – ты же все-таки Джон Сильвер?

- Нет. По жанру все, что случилось, - дурацкая комедия. В каждом СИЗО большинство историй заключенных начинались фразой: «Ну, бухнули мы и пошли…» И вроде как финал логичен. А я все планировал, причем долго. Пять месяцев я тщательно планировал запуск сайта так, чтобы сохранить инкогнито, чтобы никто и никак не смог меня связать с Джоном Сильвером, - и был арестован. В Украине я пять месяцев планировал тайное возвращение домой – и был арестован. В общем, дурацкая комедия получилась.

- Кстати, ты останешься Джоном Сильвером или нет?

- Знаете, и то, и другое не идеально. Когда я был Джоном Сильвером, меня обвиняли в том, что я трус и не хожу на акции. Теперь, когда инкогнито больше нет, обвиняют в том, что я пиарюсь.

- Твой сайт ждут большие системные изменения?

- Вообще я собираюсь «краудфандить» сайт, чтобы привлекать и других авторов, привлекать молодежь из маленьких городов – таких же, как я сам. Пусть напишут десять плохих статей, одиннадцатая уже вполне может оказаться хорошей. И хотелось бы иметь возможность платить им хотя бы небольшие гонорары. Кроме того, изменится дизайн сайта, я постараюсь разнообразить контент. Конечно, и лексика, и подача материалов тоже изменятся, чтобы уже никакие эксперты не смогли ничего сделать. Полученный опыт будет использован.

- А у тебя, кстати, доступ к собственному сайту остался?

- Конечно, нет! Зато доступ есть у следователя, у КГБ, у экспертов наверняка… В общем, что бы там ни появилось – я к этому не имею отношения. А следователь, сами понимаете, все так внимательно изучал, что наверняка вдохновился – и, конечно, от него теперь можно ожидать чего угодно.

- Недавно ты сказал, что первая статья будет посвящена памяти Павла Шеремета. Ты встречался с ним, когда уехал в Украину?

- К сожалению, только один раз. Он пригласил меня выпить чаю. И мне очень жаль, что я провел с этим выдающимся человеком только пять часов. Причем у него постоянно звонил телефон, и он параллельно помогал каким-то белорусам, попавшим в сложную ситуацию в Украине. Потом я узнал, что он там помогал всем белорусам, которые к нему обращались, и особенно белорусским бойцам АТО. Помогал, несмотря на собственную колоссальную занятость. До моего приезда в Киев мы не были знакомы, но Павел Шеремет поддерживал меня еще до уголовных дел. Это же интернет-сообщество, и он меня «ретвитил». А я никого не знал – ни журналистов, ни политиков, - и мне было очень приятно, что Шеремет меня поддерживает.

- Ты писал дипломную работу на истфаке про спецслужбы. Какие именно?

- Я его, правда, не дописал, но курса с третьего я работал над историей спецслужб времен Второй мировой войны. Я изучал спецслужбы союзников и СССР, их крупнейшие спецоперации и так далее.

- А когда ты столкнулся с российскими и белорусскими спецслужбами лично, у тебя не возникло ассоциаций с твоим дипломом? Ты узнавал методы?

- Методы всегда и везде одинаковы по своей сути: использование, обман, переигровка. Они всегда были и будут, это идет с древних времен. Работа спецслужб всегда основывается на человеческой психологии: тебе что-то обещают, тебя чем-то цепляют на психологический крючок. И человек, находясь в кризисной ситуации, готов в это поверить. В это время они тебя используют и пытаются тобой вертеть, как им хочется.

- Манера общения ФСБ и КГБ различается?

- Сначала со мной работали оперативники, а они и в Африке оперативники. Один и тот же стиль. Один мелкого вида опер в Брянске мне список из 20 пунктов огласил, что со мной сделают в тюрьме. Мерзкий тип. Я даже думал о побеге: был там момент, еще на вокзале, когда меня оставили с задремавшим полицейским. Думал: вот сейчас побегу, и пусть ловят. Стрелять они не имеют права, я еще не под конвоем. Не успел… А уже потом, в СИЗО, со мной работали, представьте себе, женщины - такие корректно-мягкие. Оперативники все одинаковые, а какие-то суперпрофессиональные психологи ко мне и не приходили. А кагэбэшники – да, приходили еще в психбольницу, когда я экспертизу проходил.

Вообще больше всего меня удивляла несоразмерность. Я потратил 15 долларов на домен и 25 на хостинг. Итого 40. А все эти суды, конвои, прослушки, следствие, оперативные разработки – это же безумные деньги! У них своя атмосфера, у каждой структуры свой мир, который невозможно понять, если ты там не работаешь. А еще все силовики друг друга боятся, друг на друга стучат, друг друга подставляют. Это у них такая будто бы здоровая конкуренция. Если туда попадет нормальный человек, он все равно будет работать по законам системы и делать какие-то ужасные с человеческой точки зрения вещи. Зато будет считаться хорошим работником. Они так и успокаивают совесть, если та вдруг просыпается: пусть мы творим сплошные мерзости, зато хорошо делаем свою работу. Сколотить уголовное дело и обвинение из ничего – это для них свидетельство профессионализма, а вовсе не произвол. Понятия морали и справедливости в этой системе отсутствуют.

- Когда тебя арестовали в России, в интернет-сообществе появилась версия, будто тебя выманили из Украины в Россию.

- Это очень близко к истине. Я пока еще не могу рассказать всего. Расскажу позже, когда сам кое-что выясню. Но это действительно была ловушка. Потом я пытался переиграть ФСБшников – говорил, что мой сайт создан белорусскими спецслужбами, а сам я агент КГБ, и вообще моя задача была встречаться с белорусскими оппозиционерами и за ними следить. Ругал «Хартию», «Радио Свабода». А они пытались меня вербовать как агента КГБ.

- Деньги не предлагали?

- До этого не дошло: меня «раскусили» раньше.

- А почему ты не пытался оспорить экстрадицию? Ведь в России не было никакого уголовного дела, в принципе можно было попытаться выйти из тюрьмы там.

- Несмотря на значительно лучшие условия содержания в российских СИЗО, я хотел вернуться домой. Позже, когда я сидел в Жодино, меня спрашивали: «Ты чего улыбаешься?» А я просто слышал за дверью разговор охранников. Они несли какую-то ахинею, но с белорусским акцентом, на «трасянцы». И я радовался.

- А книги тебе помогали пережить все это? И, кстати, тюремные библиотеки в разных СИЗО отличаются?

- Большой плюс СИЗО на Володарского, что там разрешено передавать книги. В Жодино пишешь заявление - и хорошо, если хотя бы раз в месяц тебе книги из тюремной библиотеки поменяют. А тюремное чтиво одно и то же: сегодня Донцова, завтра Гюго, послезавтра «Унесенные ветром». Но в России иногда попадались неожиданные книги. В Брянске мне однажды вообще выдали из библиотеки издание «Либерального клуба» - про преимущества либерализма, экономические реформы. У нас в университете таких книг не было, а тут такое масштабное структурное исследование.

- Тебе тюрьма что-нибудь дала?

- Пожалуй, да. Хорошо, конечно, что все обошлось девятью месяцами, но я многому научился. Там за два дня человек проверяется. И к тому же, если сидишь с предпринимателем, автослесарем, дальнобойщиком – узнаешь его мир. Такой мини-университет. Я сидел с предпринимателем, которого перевели в СИЗО на Володарского после полутора лет в СИЗО КГБ. Среди «экономических», кстати, очень много мужественных и принципиальных людей. Этот мой сокамерник успел посидеть и с Чижом, и с Япринцевым. Он очень хорошо отзывался о Япринцеве: говорил, что сокамерники его уважали. А еще Япринцев вышел на свободу за три дня до начала суда над этим предпринимателем и сказал: «Я приду к тебе на суд через три дня». И пришел, хотя наверняка ему было чем заняться после года в СИЗО. А вот к Чижу, говорил мой сокамерник, отношение было плохое не только у заключенных, но и у самих сотрудников СИЗО. Потому что даже они не могли понять, как можно за спиной собственного партнера, с которым детей вместе крестили, написать на него донос. Япринцев все вспоминал, кстати, эти крестины. Не злился даже, наверное, – просто недоумевал: как он мог?

- Почему, когда тебя только выпустили из «дурки» после экспертизы, ты не провел пресс-конференцию, не раскрыл инкогнито? Тогда, может, и не дошло бы до бегства и всего, что за ним последовало.

- Когда меня задерживали, я не мог поверить, что это из-за блога. В моем представлении это было абсолютной дуростью. Тем более что это было за несколько месяцев до выборов. Сначала я думал: может, оружие ищут, националистическое подполье пытаются «накрыть»? Потом с удивлением понял, что это из-за сайта. Сначала ждал, что они это все прекратят на стадии и следствия, чтобы избежать шума, - политзаключенных-то в это время выпускали, а против меня возбуждали второе дело. Но я не люблю стандартных ходов. Поэтому предпочел не раскрыть инкогнито, а уехать в Украину и продолжать работать над сайтом. Вы хотели его закрыть? Так вот нет, он будет работать.

- Ты прожил в Украине пять месяцев. Насколько Украина сейчас отличается от Беларуси?

- В Украине я скучал по белорусскому порядку, а здесь я скучаю по украинской свободе. Вот если объединить наши чистые улицы и украинскую свободу – получится мегагосударство. Хотя, конечно, любая свобода лучше любой несвободы. Я сидел в Жодино с украинцем. Он говорил: «Я раньше критически относился к украинской реальности, но уж лучше украинский бардак, чем ваш порядок. Раньше я приезжал, и мне так нравились эти чистые улицы!» У украинцев своя проблема: Майдан сделала элита, и многие ушли в добровольческие отряды. Кто-то погиб, кто-то воюет. А остальным не хватило их запала, чтобы все довести до конца. И началась обычная украинская гетманщина, с королями в каждой области. Но украинская политика – совершенно отдельное понятие. Там надо жить годами, чтобы понимать, что происходит.

- А был момент за все это время, когда тебе было по-настоящему страшно?

- В Брянске я почувствовал в момент задержания, будто погружаюсь на дно. Вообще-то историкам легче: они всегда помнят, что бывало и хуже. А почитаешь Варлама Шаламова и думаешь: до каннибализма сегодня не дошло – и хорошо.