Как чемпионка мира ходила на Марши протеста

Анастасия Архипова говорит, что «все протесты – ради будущего детей».

Смельчаки, открыто отстаивающие свою позицию, несмотря ни на что, находятся среди нас. В их число входит и трехкратная чемпионка мира и двукратная чемпионка Европы по самбо, серебряная медалистка Европейских игр в Минске Анастасия Архипова, пишет для «Трибуны» Дмитрий Руто.

33-летняя спортсменка, недавно родившая третьего ребенка и принявшая решение завершить карьеру, стала одной из первых, кто подписал письмо за честные выборы и против насилия. Она, будучи беременной, ходила на марш, с удовольствием обозначает свою любовь к бело-красной-белой расцветке и не понимает речей «государевых людей» по поводу «долгов» перед системой. О том, с какими чувствами и эмоциями Анастасия живет последние полгода, спортсменка рассказала в интервью.

– Еще в августе, как только появилось письмо [за честные выборы], я его подписала. Даже не знала, кто это уже сделал. Прочитала все пункты письма и поняла, что они полностью совпадают с моими требованиями. Нисколько не опасалась каких-то последствий или пресса со стороны чиновников, начальства или тренеров – жизненные принципы и совесть сейчас намного важнее. Да, я нахожусь в декрете, и поэтому на меня обращают меньше внимания. Но, честно, даже если бы активно выступала, все равно подписала бы письмо.

Мой муж Дмитрий Архипов меня полностью поддерживает в этом. Дима сам бывший спортсмен, мастер спорта по дзюдо и самбо, также предпочитает открыто выражать свою позицию и тоже подписал письмо. Сделал это чуть позже – мы изначально думали, что подписи могут оставлять только действующие спортсмены, но когда поняли, что это не так, Дима, не задумываясь, последовал моему примеру.

– Хорошо, когда в семье единство взглядов.

– Конечно. Тем более мы знаем немало ситуаций, когда разные взгляды на события в Беларуси приводят к разводу.

– Разлад из-за мнений наблюдается и в спорте.

– Это проблема не только семей и отдельных коллективов – это проблема общества в целом. Да, немного наших ребят подписали письмо против насилия и за честные выборы, но гораздо больше разочаровало огромное количество знакомых фамилий под провластным письмом. Реально было неприятно.

– Вы вообще предполагали, что провластное письмо появится вслед за обращением свободных спортсменов?

– Конечно. Действия властей настолько глупы и нелогичны, что очередного способа столкнуть людей, спортсменов в частности, друг с другом можно было ожидать. Мы знаем, как атлеты подписывали это провластное письмо – в большинстве случаев, как говорится, в добровольно-принудительном порядке или под угрозой каких-то санкций.

– Пробовали разговаривать с коллегами, которые оставили свои подписи за власть?

– Разговаривала с некоторыми людьми. Кто-то не верит, что в стране что-то изменится. У кого-то трудные жизненные ситуации. Кто-то достиг определенных высот и боится потерять, что имеет.

– Были те, кто оправдывался оказанным на них давлением?

– Я подобных причин не услышала.

– То есть ваши собеседники сделали свой выбор осознанно.

– В какой-то степени так и есть. Но я не хочу никого судить. У каждого есть своя совесть. Жаль только, что люди какие-то нынешние блага, материальные ценности ставят выше. Они решают свою кратковременную проблему, не думая о том, что будет потом, в будущем. А в будущем, я уверена, все изменится.

– Как думаете, что люди, поддерживающие режим Лукашенко, будут делать после него?

– Я даже не могу ответить на этот вопрос. Себе бы я такого поведения не простила. Да я бы банально не могла бы смотреть своим детям в глаза, даже если бы просто не выступила против режима, если бы промолчала, струсила.

Но тут, по-моему мнению, стоит разделять. Есть те, кто просто за эту власть, а каждый имеет право на свое мнение. А есть те, кто отдает и выполняет нечеловеческие приказы, те, кто участвовал в фальсификации выборов, чиновники и начальники, которые оказывают давление на подчиненных и увольняют, силовики, которые превышают свои полномочия и применяют насилие в отношении мирных граждан. Они должны ответить по всей строгости закона. Но ведь даже среди представителей силовых структур есть те, кто не имеет отношения к насилию. Я сама общалась с некоторыми представителями силовых структур и понимаю, что среди них есть адекватные люди. Возможно, силовики в какой-то степени готовы пойти против режима. По-моему, им не хватает определенного лидера непосредственно из силовых структур.

– Силовики вновь и вновь не наказываются за свои действия. Даже в деле о гибели от выстрела силовика Геннадия Шутова виновным признали его самого посмертно, а его знакомого, который был рядом и выжил, приговорили к 10 годам колонии.

– У меня просто нет слов, чтобы как-то это описать. Настоящая мерзость. Очень переживаю из-за этого беспредела, пыток, страшных дел, которые творятся в Беларуси, тяжело все через себя переношу. Иногда просто нет моральных сил, чтобы все выдержать.

– Сколько лет вашим детям?

– Сыну 9, дочерям 4 года и шесть месяцев.

– Сын понимает, что происходит сейчас в стране?

– Он прекрасно видит настроение родителей, осознает, что в Беларуси происходят какие-то нехорошие вещи. Помню, в августе после выборов, когда я была еще беременна, спала плохо, подошла к окну и увидела, как люди с автоматами кого-то искали среди ночи. Они переговаривались, оглядывались, кружили среди дворов. У меня пошла дрожь по телу. Проснулся сын, подошел ко мне, тоже услышал шум на улице, посмотрел в окно, а потом прижался ко мне и сказал, что ему очень страшно. А я его даже не могла успокоить – просто стоял ком в горле.

Моя 4-летняя дочь, думаю, ничего не понимает, но когда идем по улице и она видит красно-зеленый флаг, говорит мне: «Мама, это не «Жыве Беларусь!». Мы с мужем не навязываем своим детям какие-то идеи – правильные вещи витают в воздухе. Мы учим просто любить свою страну, историю и родной язык. Летом, еще до выборов, когда уже собирался народ на прогулки и митинги, мы также выходили с детьми, и они ощущали радость, какое-то воодушевление беларусов. И собирались же не наркоманы и алкоголики, а достойные беларусы. Они несли в том числе бело-красно-белые флаги. Вот и сейчас дети прекрасно понимают, где «Жыве Беларусь!», а где не «Жыве Беларусь!».

– Вы рады, что дети так воспринимают реальность?

– Все мои протесты, все мои шаги – это ради будущего моих детей. Я хочу, чтобы они жили в такой стране, в которой можно не бояться поднять голову и сказать слово. Не хочу, чтобы дети, видя людей в погонах, съеживались и прижимались к родителям.

Плюс у меня большие претензии к режиму, который навязывает всем псевдопатриотизм. Представители власти искажают историю страны, в негативном свете выставляют беларусский язык. Извините, как беларусов можно запугивать тем, что в стране будет развиваться родной язык? Что это вообще такое? Мол, сторонники перемен победят, в стране будет беларусизация – значит, это плохо. Бред! Или бело-красно-белый флаг хотят признать экстремистским. Боже мой, мы, по мнению властей, уже всеми были: и фашистами, и нацистами, и сатанистами. Сейчас нас называют экстремистами.

– Считаю ярким примером псевдопатриотизма полковника из Гомеля, который рукопожатие Лукашенко на ВНС передает дальше как заряд энергии и решительности.

– Это пример, скорее, желания выслужиться. Нам такие персонажи дают четкое понимание, какие люди находятся в системе. В очередной раз убеждаюсь, что все это лишь ускоряет неизбежное – перемены.

Общество реально разделилось, и все в том числе потому, что 26 лет – это слишком большой срок. Наверное, в этом и мы сами виноваты. Система навязывала рабское сознание, что мы всем должны, обязаны молчать, а если скажем слово против – значит, мы предатели. Все это бесследно не проходит. Сознание людей, поддерживающих режим, пропитано пропагандой. Мне кажется, наивно ждать, что со сменой власти они по щелчку поменяются. Этот процесс долгий, не одного дня и года.

– А те, кто молчит и никак не обозначает свою позицию, своим молчанием поддерживают режим?

– Молчание довело до такой ситуации, которую мы видим сейчас. Уверена, каждый дойдет до точки кипения, до точки понимания, и у всех откроются глаза. Повторюсь, мы сами виноваты, что терпели унижения все эти 26 лет. Нужно это исправлять, менять положение вещей.

– Есть мнение, что у людей начали открываться глаза еще весной 2020-го, когда пришел коронавирус, и власть бросала людей на произвол судьбы.

– В 2020 году власть, мне кажется, сделала все, чтобы себя закопать и дискредитировать. Разные поступки и высказывания властей просто открыто свидетельствовали о нелюбви к своим же людям. Народ все больше и быстрее сплачивался и понимал, что больше при таком режиме жить нельзя. Ну а настоящей точкой кипения стали выборы. У людей банально украли голоса. Беларусы шли на выборы, ничего противозаконного не делали, а их откровенно обманули. Если ты победил, так покажи бюллетени. Но нет, никто этого не сделал. Наоборот, появлялись документы, которые полностью опровергали официальные итоги выборов.

– Вы живете в Уручье – одном из самых активных протестных районов.

– Более того, рядом с моим домом находятся два здания, где живут представители правоохранительных структур. Мы около них старались не гулять. Иногда, признаюсь честно, когда проходишь мимо, смотришь на людей и невольно сканируешь их. Думаешь, мог ли этот человек применять насилие или нет.

– Силовики ходили в форме?

– Нет, только в гражданской одежде. Если не знать, что в тех домах живут силовики, то и не догадаешься. Единственное, по вечерам во двор приезжал «бобик», в нем – несколько человек, которые были призваны охранять подъезды. Но каких-то конфликтов и столкновений не было, как и каких-либо надписей с посланиями силовикам.

– Один из осенних маршей направлялся как раз в Уручье. Как думаете, если бы люди дошли до домов, где живут омоновцы, до военных частей, чем бы все могло закончиться?

– Если бы силовикам был отдан приказ атаковать людей, то бойни мы бы не избежали. А люди шли с мирными целями. Вы вообще хоть раз видели с их стороны хоть какую-то агрессию? Отдельные особо ярые митингующие встречались, но, извините, где хоть одна перевернутая машина, где разбитые витрины? Вот витрину как раз разбивали представители режима.

– При этом, по словам главы Следственного комитета Ивана Носкевича, заведено более 2300 уголовных дел «экстремистской направленности». А в отношении силовиков – ни одного.

– Только когда слышишь о том, какое количество людей сидит в тюрьмах или ожидает суда, сколько политзаключенных, становится страшно. А когда приходит понимание того, что у этих людей поломаны судьбы, того, сколько здоровых мужчин и женщин пострадали, становится еще ужаснее. Силовики и власть не щадят никого: задерживают учителей, врачей, журналистов, пенсионеров, инвалидов, уже и до детей добрались. Глядя на все это, я постоянно плакала – аж слезы в буквально смысле заканчивались.

– Вы сами ходили на марши, будучи беременной?

– Да. Наверное, мой третий ребенок впитал правильные мысли. 16 августа я шла в город с удовольствием, потому что марш был без какой-либо агрессии. Признаюсь честно, нисколько не боялась, потому что просто видела глаза людей, в том числе в Уручье, когда они собирались колоннами. Единственное, не исключала какой-то провокации со стороны властей, а в плане мирных жителей бояться было нечего. Я видела, что собирались абсолютно разные слои населения: и студенты, и пенсионеры. Все друг с другом общались интеллигентно, глаза у людей горели. А уже через неделю я родила.

Сейчас на какие-то акции не хожу, потому что вижу, что власть ни перед чем не останавливается, силовикам все равно, кого задерживать. И даже при прогулке с грудным ребенком можно оказаться в числе арестованных.

– Меня неприятно впечатлила история с задержанием жителей Лебяжьего: отец гулял с коляской в своем дворе, а его забрали, при этом коляска осталась на улице.

– Вот, о чем мы и говорим. Поэтому мы просто не имеем права отступать, нужно идти до конца. Ведь то, что творит власть и режим, это все максимально отвратительно и ужасно.

– Сейчас на марши вы не ходите, однако всячески пытаетесь поддержать своих коллег, свободных спортсменов, даже ходили на матчи турнира по мини-футболу, который выиграла команда SOS BY.

– Конечно. Я очень горжусь и вдохновляюсь такими спортсменами. Мужчины молодцы, но отдельно нужно сказать о девушках. Ольга Хижинкова. Елена Левченко, Екатерина Снытина и многие другие – это настолько умные, красивые и рассудительные девушки! У них очень грамотные мысли и идеи.

– Аресты Хижинковой и Левченко – это признак того, что власть таких людей боится?

– Думаю, это попытка запугивания населения, но попытка неудачная. А то, что Ольге постоянно продлевали срок задержания, – это очередной пример того, что власть хотела самоутвердиться за счет девушки. Насколько же это низко. Хотя власть падает все ниже и ниже. И такими поступками режим не просто говорит, а кричит о своей слабости.

– Как вам атмосфера на мини-футбольном турнире с участием SOS BY?

– Если мне удается куда-то вырваться – это уже значимое событие. Иногда нужно встретиться с единомышленниками, чтобы вдохновиться. Любому человеку нужна перезарядка, чтобы с новыми силами и желанием продолжить борьбу. Вот даже если говорить о наших протестах, то нельзя утверждать, что они сдулись, – нет, мы наблюдаем естественный процесс какого-то перерыва, который скоро обязательно закончится. А что касается турнира, то он – яркий показатель солидарности спортсменов и обычных белoрусов. Замечательно, что все так получилось.

– Вы стали свидетелем того, как командам не дали провести матчи, выключив свет в зале?

– Я тогда не могла заехать в переулок, потому что машины выезжали нескончаемым потоком. В итоге припарковалась где-то, а когда подошла к спортивному центру, поняла, почему машины уезжали. Как по мне, выключенный свет – это какая-то детская глупость, мелкая пакость. Власть в очередной раз дискредитировала себя, показала, что она не брезгует даже такими вещами. Но все это нисколько не сломило наших людей.

– Тренер по фристайлу Николай Козеко выдвигал в члены НОК Попова и баскетболистку Екатерину Снытину, но их фамилии на олимпийском собрании даже не прозвучали. Вы удивлены?

– Так эти два спортсмена в нынешней системе никак не могли стать членами НОК. Если говорить о попытке снова о себе заявить, напомнить о своих правах, то выдвижение – это хорошо, но при нынешней власти Попов и Снытина в НОК – это, мне кажется, бессмысленно. Собрание НОК было похоже на ВНС: все должны соглашаться и махать головой. Степану и Кате просто не дали бы ничего сделать и сказать. И я даже не представляю, как бы себя чувствовали эти спортсмены, находясь там, но при этом понимая, что они ничего не могут.

– Знаю, что вы до ухода в декрет претендовали на должность старшего тренера сборной по самбо.

– После Европейских игр-2019 я сделала для себя вывод, что пора уже заканчивать со спортом. И разговоры про тренерство были, интересовались моими дальнейшими планами. Мне, в принципе, было бы интересно, главное, чтобы я приносила пользу спорту. Пробовала работать с молодыми девчонками, что-то советовала, передавала опыт. Видела обратную реакцию, отдачу, ко мне прислушивались. Но я всегда мечтала иметь много детей, и момент настал. А если бы не ушла в декрет, то, скорее всего, перешла бы на тренерство.

– И работали бы с Юрием Рыбаком, которого назначили главным тренером сборной?

– Ни для кого не секрет, после каких событий и за счет чего он получил эту должность. Юра – великий в прошлом боец, но многие его запомнят уже по другим поступкам и словам, не связанным с его достижениями. Но он взрослый мужчина, он сам выбрал свой путь.

– У вас и Рыбака один личный тренер – Вячеслав Кот. Какие у вас с ним сейчас отношения?

– Я Вячеславу Степановичу за многое благодарна, он выдающийся тренер, фанат самбо, очень предан этому виду спорта. Я с ним работала с 2009 года, с тех пор, как переехала из Новополоцка в Минск. Но сейчас мы с ним оказались по разные стороны баррикад. Тем не менее, мы общаемся, хотя у него своя точка зрения на все, у меня своя.

– Из-за событий в Беларуси вы потеряли многих друзей из самбо?

– Сложно отворачиваться от человека, с которым дружишь больше 10 лет. И даже несмотря на то, что кто-то из моих знакомых подписал провластное письмо, я не спешу с ними прекращать отношения. Единственное, в моей жизни никогда не будет человека, который скажет, что поддерживает насилие. К счастью, пока никто из моих знакомых так не говорил.

– Самбистка Лейла Аббасова говорила, что в эту сборную возвращаться не хочет. А вы?

– Даже если мне предложили бы должность тренера (а мне ее сейчас, естественно, не предложат), при данном режиме я в команду точно не вернусь. Когда в нашей стране все поменяется, люди, поддерживающие систему, сами собой выпадут. И вот тогда можно возвращаться, так как самбо я действительно очень люблю.

– Зато сейчас чиновники не устают призывать протестных спортсменов отдать средства за подготовку. Вот глава федерации тенниса Беларуси Сергей Тетерин заявил: «Если видишь что-то по-другому, то приди и верни деньги, которые в тебя вложила страна. Ты бы никогда не состоялся без залов, без тренеров, без финансирования».

– Просто смех. В любом нормальном государстве считается нормой поддержка социальных ориентиров, в которые входит и тот же спорт. В спортивных результатах заинтересованы и спортсмен, и тренер, и государство, и сами чиновники. А что значит «видеть по-другому»? В сравнении с кем – с каким-то одним человеком? Страна и народ не равно чиновники. И спортсмены не приносят клятву какому-то одному человеку, мы выступаем для народа и за страну. Деньги выделяло государство, а не кто-то лично из своего кармана. И мы защищали честь своей страны со стопроцентной отдачей.

Как они могут называть нас неблагодарными? Меня это реально возмущает. Кому и за что мы должны? Я 23 года отдала спорту, отдала свое здоровье. Дважды возвращалась после декретных отпусков, при этом возвращалась практически на голом энтузиазме. Чтобы получить ставку в Минспорта, нужно было показать результат, а до этого уверенности, что все получится, нет. В 19 лет я выиграла свой первый взрослый чемпионат мира. Очень много бытовых трудностей пришлось пережить до этого момента. Но была огромная самоотдача, желание и мечта. И работа тренера. Считаю, я честно заработала свои деньги. Мне же их никто не давал просто так, они начислялись согласно результатам. Так кому я и что должна? И так может сказать любой атлет, который отдал спорту не один десяток лет и долгие годы представлял Беларусь на международных стартах. А нас называют предателями… Противно. Если я кому-то и должна, то тренерам, семье, которая меня всегда поддерживала, и Богу.

– Буквально на днях ваш брат, машинист технологических насосов Александр Лешков вошел в стачечный комитет «Нафтана».

– И я очень горжусь им. Брат 14 лет работал на «Нафтане», а потом вступил в независимый профсоюз. Пришло время ежегодной проверки знаний по охране труда, но руководство завода сказало, что те, кто состоит в независимом профсоюзе, экзамены в любом случае не сдадут. И брата действительно попросту завалили. У него не осталось выбора, кроме как вступить в стачку. Я рада, что у него твердая позиция и характер, горжусь его смелостью. Такими нужно быть всем.