Как машинист метро и его коллеги помогали пассажирам после взрыва 11 апреля 2011 года

История одного фото.

11 апреля 2011 года на станции «Октябрьская» произошел взрыв. В фотоархивах хранится немало снимков того страшного события. На одном из самых ярких мужчина в форме машиниста помогает спасать раненого пассажира. «Машинист на фото — это мой отец Сергей Плотников», — написал в редакцию tut.by читатель Артем. Журналист Екатерина Пантелеева встретились с Сергеем Борисовичем, чтобы через историю одной фотографии вспомнить о трагедии и работниках метро, которые так же, как спасатели и медики, в тот вечер помогали людям.

— На снимке мы поднимаем пострадавшего в скорую. Человек в темно-зеленой куртке справа от меня — пассажир, который изначально нес раненого в одиночку. Увидев их, мы с коллегами тоже подключились к помощи. Раненому было лет 70−75, он держался по-мужски. Несмотря на боль, он не кричал, только постанывал, — глядя на снимок, вспоминает машинист.

В 2011 году 11-е апреля пришлось на понедельник, в тот день Сергей Плотников работал в резерве.

— Работа метрополитена четкая и бесперебойная. Электропоезда должны ходить по графику. Если так случилось, что кто-то из машинистов, например, заболел, его заменяет резервный машинист, — объясняет Сергей Борисович тонкости своего дела. — В тот день моя смена заканчивалась где-то около семи вечера. Мы с коллегами находились в линейном пункте, который расположен в помещениях станции «Купаловской». Что делать, пока ждешь: можно посмотреть телевизор, сыграть в нарды или в бильярд. В тот день, точно запомнил, я смотрел телевизор. Со мной находились несколько машинистов и машинист-инструктор.

Линейный пункт, схематично показывает Сергей Борисович, включает ряд помещений. Здесь располагается комната машиниста-инструктора, здравпункт, комнаты для отдыха и приема пищи. Чтобы попасть на линейный пункт, где находятся машинисты, нужно пройти немало дверей. Все они по правилам пожарной безопасности обшиты железом.

— В какой-то момент я услышал глухой и очень сильный звук, словно кто-то со всей силы хлопнул металлической дверью. Частично пропало электричество: погас телевизор, отключилась вентиляция и, как мы увидели позже, эскалаторы, — описывает момент трагедии собеседник. — А потом, через одну-две минуты, точно не помню, диспетчер сообщила: на «Октябрьской» взрыв, и мы с коллегами побежали в сторону нижнего перехода, соединяющего «Октябрьскую» и «Купаловскую».

Из перехода шел какой-то бело-серый дым, и у всех, кто оттуда выходил, на носу оставался пыльный налет. Паники не было, люди шли, словно немного оглушенные. У некоторых взрывной волной сорвало одежду. Запомнилось, что пассажиры, которых задело не так сильно, помогали раненым.

— На выходе из перехода я увидел двух ребят 14−15 лет. Один вел второго, наверное друзья. Один выглядел ничего, у второго было обожжено лицо, волосы, руки, расплавлена куртка… «Помогите», — попросили они. Я сразу же повел их в здравпункт. В тот день там дежурила Лариса Семенченя. Передал ей парней, а сам снова побежал на платформу, — продолжает Сергей Борисович. — Людей здесь становилось меньше. Я стал спускаться в подземный переход между станциями. Там мужчина тащил на себе раненого. У пострадавшего были перебиты ноги, шла кровь. Я снова поднялся к Ларисе, на этот раз за жгутами, человеку необходимо было остановить кровотечение. Затем направился за носилками. Мужчину мы несли вчетвером: я, пассажир, машинист Володя Задора и машинист-инструктор Иван Лавник. Подниматься на эскалатор оказалось непросто: лестница достаточно узкая, угол наклона высокий.

Мужчину вынесли на перекресток Карла Маркса и Энгельса. Здесь и был сделан тот самый кадр, который попал в фотохронику. Но чуть позже. Дело в том, вспоминает машинист, что почти все скорые подъезжали ко входу в метро со стороны проспекта Независимости, поэтому Сергей Борисович побежал за врачами. В тот вечер, вспоминает, он немало набегался. «А ведь мне уже было почти 55 лет», — говорит собеседник.

«Даже в сложной ситуации люди остались людьми»

Пострадавшим в тот день помогали 14 машинистов, вспоминает Сергей Борисович. Он хорошо запомнил фамилии тех коллег, с которыми в момент трагедии оказался рядом на линейном пункте. Это машинисты Владимир Задора и Андрей Иванов, машинист-инструктор Иван Лавник, а также фельдшер Лариса Семенченя.

— После взрыва машинист Андрей Иванов побежал на «Октябрьскую». Точно знаю, он вынес минимум двоих пострадавших, — с гордостью в голосе рассказывает о коллегах Сергей Борисович. — Еще отдельно хочу рассказать про Анатолия Щурко. Он молодец парень, очень много сделал. В 17.55 состав, которым он управлял, прибыл с «Немиги» на «Купаловскую». Прошла смена машинистов: Анатолий должен был идти отдыхать, а наш коллега поехал дальше. Состав ушел, и вскоре раздался взрыв (взрыв произошел в 17.55.50. — Прим.). В это время со стороны Первомайской прибыл следующий поезд. Анатолий, который еще оставался на платформе, моментально среагировал на ситуацию. Он тут же подбежал к кабине машиниста и показал: не открывай двери, уезжай без остановки. Машинист его послушал.

Все это происходило в час пик. Интервал движения — две минуты. На «Купаловскую» снова прибывал поезд со стороны «Немиги» — и Анатолий опять успел дать машинисту знак, чтобы тот не открывал дверь и уезжал, не останавливаясь. Сложно представить, как в считаные секунды Анатолий успел понять, что случилось, и определить, как действовать. Он бывший подводник, видимо эта подготовка помогла. Мне кажется, его действия в тот момент очень много значили, ведь, представьте, сколько бы еще пассажиров могло оказаться на платформе…

— Сотрудники метро моментально среагировали и начали помогать пассажирам.

— Это обычные человеческие действия — откликнуться на беду, подставить плечо тем, кому нужна помощь, — рассуждает Сергей Борисович и вспоминает один момент. — Когда мы с коллегами вынесли на улицу мужчину, недалеко от нас остановилась девушка на новом БМВ. Первое, что она сказала: «Чем помочь?». Открыла дверь, и в белоснежный салон сели четверо пострадавших — в крови, в пыли, девушка повезла их в больницу. В тот день, как мне показалось, многие старались поддержать друг друга. Даже в сложной ситуации люди остались людьми.

Был еще момент, который впечатлил Сергея Борисовича.

— Когда скорая увезла мужчину, которому мы помогали, станции уже закрыли, но поскольку мы работники, нас пропустили, — вспоминает Сергей Борисович и говорит, что по подземному переходу они с «Купаловской» пошли на «Октябрьскую». — На тот момент там работали медики и спасатели, и наша помощь уже была не нужна. И мне почему-то запомнилось, как на выходе из перехода лежала раскрытая женская сумочка, набитая пачками денег. Столько людей мимо нее прошло, и никто ничего не взял.

«Все, кто был со мной рядом в тот вечер, до сих пор продолжают работать»

В мае 2021-го Сергею Борисовичу исполнится 65, из них 37 лет он машинист метрополитена. «Подземку» в Минске, вспоминает, открыли летом 1984-го. За год до этого в газете «Вечерний Минск» он увидел объявление: «Производится набор на курсы машинистов метро». К тому моменту ему было 27 лет, за плечами энергетический техникум, служба в армии и работа на предприятии, которое занималось ремонтом электрооборудования. Все в жизни, казалось, по-белорусски стабильно, разве только желание попробовать что-то новое не давало покоя. Он решил откликнуться на объявление и поехал учиться в Киев, где в то время минчане осваивали новую профессию. Так все и началось.

Живет Сергей Плотников тоже недалеко от метро, на улице Ленина. Вечер 11 апреля 2011 года был для него настолько непростым, что пойти домой сразу после работы он не смог. С несколькими коллегами они собрались в сквере рядом с Красным костелом: нужно было высказаться.

— И мы говорили, и говорили… В один вечер мы увидели столько боли и крови…

Что чувствовал Сергей Борисович, когда впервые после взрыва вышел на работу, он детально уже не помнит. Было непонимание, что случилось, как такое произошло, кто это сделал и зачем. Единственное, вспоминает, трагедию обсуждали все. При этом он, как обычно, сел за контроллер и поехал, страха у машинистов не было.

— Машинисты психологически устойчивые люди. В кабине ты едешь один, а значит, в любой ситуации должен быстро и грамотно принимать решения, — поясняет собеседник. — К тому же каждый год мы проходим медицинскую комиссию. Проверяют нас, как летчиков, и только если ты готов, тебе дадут допуск к работе.

— Что-то в вашей работе изменилось после трагедии?

— Пассажирские сиденья в вагонах поднимаются, но после взрыва их закрыли на замки, о подозрительных предметах нужно сразу же сообщать диспетчеру. А дальше диспетчер действует в связи с ситуационным планом, — говорит Сергей Борисович и улыбается. — Вспомнил, как однажды кто-то забыл в вагоне коробку. Машинист тут же доложил диспетчеру, диспетчер вызвала саперов, приехали специалисты с собаками. А позже выяснилось, что в коробке сосиски и другие продукты. Бывают и такие моменты.

— Были пассажиры, которые после трагедии подходили, говорили спасибо?

— Такого я не помню, хотя премиями нас отметили. Но люди иногда благодарят за работу. Случается, уже никого нет на платформе, а я в зеркало вижу, бежит пассажир. Я подожду, а он потом подходит, спасибо говорит. И на душе хорошо: сделал человеку приятное, и он тебе в ответ доброе слово.

— После трагедии не думали сменить работу?

— Все, кто был со мной рядом в тот вечер, до сих пор продолжают работать, — говорит собеседник и отмечает, что любит свое дело. — Знаете, может, это и не лучший пример, но ведь, несмотря на то, что самолеты падают, пилоты из авиации не уходят. Это жизнь, в ней всякое может случиться. Сейчас часто, когда иду на работу, прохожу рядом с мемориалом «Река памяти». Когда его вижу, в голове всплывают те события, вспоминаю людей.

— Никогда не задумывались, что в тот вечер вы тоже могли быть за контроллером?

— Нет, не думал, и, как мне кажется, думать о таком не нужно. От этого никто не был застрахован, но случилось, как случилось, и я в тот день был там, где должен был находиться.