Цепкало сообщил новые подробности о неизлечимой болезни Лукашенко

Диктатор может превратиться в «овощ».

О серьезных проблемах со здоровьем Лукашенко в интервью главному редактору издания gordonua.com Алесе Бацман рассказал белорусский политик Валерий Цепкало.

После публикации сайтом полной версии интервью стали известны новые подробности.

– Вы сказали, что Лукашенко после закрытой встречи с Путиным (27 мая – ред.) срочно госпитализировали в критическом состоянии. Более того, он был признан нетранспортабельным и в таком состоянии даже не смог вернуться в Минск. Самолет вернулся в Беларусь без него. Так что же происходит с самопровозглашенным правителем Беларуси? И какое же у него состояние?

– На самом деле факты, которые я изложил, на 100% точны. Ему в четверг вечером стало плохо, его поместили в Центральную клиническую больницу Москвы (бывшая Кремлевская больница). Естественно, сначала врачи местные пытались его привести в нормальное состояние. У него был острый шок, он даже потерял сознание. И когда это произошло, ночью были подняты фактически все врачи Москвы, искали у кого-то лекарства редкие, специалистов привлекали для того, чтобы вернуть его в нормальное состояние. Таким вот образом эта информация стала мне известна. Потому что был собран консилиум. И это момент как раз спекулятивный – об отравлении – это как раз то, чего Кремль очень сильно хотел избежать. Поэтому врачам говорилось следующее: если ему будет, – буду говорить литературным языком, – п…ц, то будет и нам п…ц, и вам. Все, конечно, не такими выражениями сопровождалось. Но очевидно, что история отравления Скрипалей, Навального, продолжительная история использования отравляющих веществ со стороны России... Я абсолютно убежден, что если бы Кремль его хотел отравить, отравил бы уже давно. Но [даже если бы] он умер от естественных причин, я почему-то убежден, что Кремлю вряд ли удалось бы отмазаться от обвинений в отравлении. Поэтому они делали все возможное, чтобы его спасти. Было переливание крови, чтобы тромб не образовывался. Я не специалист, но я знаю, что у него кровь буквально изо всех мест исходила. И это действительно есть такое генетическое очень серьезное сосудистое заболевание. Связано ли оно с сердцем или нет, я не знаю. Только-только мне сообщили, что оно неизлечимо – его рецидивы будут повторяться. Конечно, при использовании современных медикаментов... Все-таки мы в XXI веке живем. Его будут на гормональной терапии поддерживать. То, что видели вы, – это был адреналин. Когда его привели в относительно нормальное состояние, на адреналине и на гормоне он, конечно, какое-то время еще сможет выполнять обязанности. Но я еще раз подчеркиваю: это будет происходить с определенной периодичностью.

Пошли вбросы активные, но если говорить про твит, во-первых, я оговорился, сказав, что это один источник информации. Когда один источник информации, мы всегда делаем поправку на его достоверность. Вы это прекрасно понимаете.

То есть я не просто сказал, что ему стало плохо. Я указал конкретно, где он в настоящий момент находится. И, как правило, журналист, чтобы перепроверить данную информацию, делает запрос, и если человека там нет, обычно говорят: «Да что вы глупости какие-то несете? Нет здесь никакого Лукашенко». А если там он есть, то говорят: «Мы эту информацию не комментируем».

А почему они не комментируют эту информацию? Они же не знают, какой вопрос последует следующим. Скажут: в 20.30 сюда заехала машина в сопровождении таких-то и таких-то номеров. А кто это был? И в этой истории, конечно, чтобы не отвечать на вопросы, которые могут последовать, говорит эта Центральная клиническая больница: «Нет, мы этот вопрос не комментируем». И это, конечно, для журналистов уже в определенном смысле оказалось красной тряпкой. Эта информация пошла распространяться уже не только среди пользователей Twitter, но и в СМИ. Поэтому сейчас можно с определенной уверенностью сказать, что он действительно там находился с вечера четверга или по субботу, или по воскресенье. Он был нетранспортабельный по воздуху. И было два пути его доставки. Думаю, самый вероятный путь – это спецвагон. У России много таких спецвагонов. Один раз я даже ездил когда-то на подобном спецвагоне вместе с советником по внешней политике президента Ельцина. И я понимаю, насколько он хорошо оборудован. Этих вагонов могли сделать несколько. Там есть и кровати, и возможность оказания медицинских услуг, и охрана. И самое главное – не привлекает фактически никакого внимания. Хотя ночью можно и на машине доставить из Москвы в Минск. Вряд ли кто-то заметит ночью, если будет кортеж двигаться из Москвы в Минск. Тем более, что, мы знаем, и Москва, и Россия к этим вещам привыкла.

– Валерий, какой диагноз называют ваши инсайдеры?

– Диагноз очень сложный. Я, честное слово, не могу сейчас повторить. Я могу сказать только, что это связано с сердечно-сосудистой системой. Очень серьезное заболевание. Оно неизлечимо. И это заболевание будет приводить к тому, что кровоизлияния происходят фактически во всех органах. И в том числе проявляется и на теле. Оно может подавляться единственно гормональной терапией. Но гормональная терапия помогает на определенное время. Это заболевание прогрессирует. Сегодня нет инструментов, чтобы его остановить. Сколько по времени может это продолжаться, я сказать не могу. Еще не успел почитать. Но в данном случае вопрос состоит в другом: мы понимаем, что это уже сбитый летчик. Мы понимаем, что на повестке дня стоит вопрос транзита власти, что ближайшее окружение Лукашенко, а тем более руководство Кремля, прекрасно понимает, чем это чревато прежде всего для белорусского диктатора. Это чревато приближением смерти. Или – наверное, еще хуже для него будет, – потерей трудоспособности. Для него и для всего мира печальнее история будет, если он будет сидеть и ничего не соображать, будет выдавать сентенции типа «я вчера разговаривал со своей мамой». Очевидно, что в таком состоянии диктатор точно не хочет, чтобы его запомнили. Для него лучше было бы помереть. Предвидеть, когда это произойдет, невозможно. Но это может произойти в течение ближайших месяцев, а может быть, и недель.