Герасимов в отчаянии

ВСУ нашли «рецепт катастрофы» для русских.

17 сентября русские выпустили 6 «Шахедов» и 6 крылатых ракет: Воздушные силы Украины заявили, что все были сбиты.

18 сентября русские выпустили 24 «Шахеда» и 17 крылатых ракет: 18 «Шахедов» и 17 крылатых ракет были заявлены сбитыми.

19 сентября русские выпустили 30 «Шахедов, 27 из них были сбиты.

В целом, в крупных операциях наметился некий «перерыв», много говорится о закреплении позиций, реорганизации подразделений. Это естественный процесс после высокоинтенсивных операций последних двух недель, не говоря уже о последних 3,5 месяцах.

Тем не менее, ВСУ продолжают наступательные операции, например, в районе Новоселовского (западная часть Луганской области), восточнее Андреевки (Бахмут), на юго-западе Донецкой области и юге Запорожской (восточная Новопрокопьевка).

Получается, что кроме 72-й Мотострелковой бригады, русские потеряли также почти все 31-ю и 83-ю бригады ВДВ. В частности, командир 31-й погиб в одном из битв, а один из бывших командиров 72-й появился в социальных сетях с жалобой на то, что в ходе боев подразделение осталось без боеприпасов и снабжения и существует «только на бумаге».

Если это, а также потеря трех бригад только в районе Бахмута, — правда, то у русских там большие проблемы. Потому что: наличие в одном секторе одной обученной бригады ВС РФ и двух обученных бригад ВДВ = линия обороны, но замена трех уничтоженных подразделений на 3 подразделения едва обученных мобиков = рецепт катастрофы.

Неудивительно, что, по слухам, Герасимов засел за «написание книги» и в последнее время редко появляется в Генштабе в Москве: на его месте я был бы в отчаянии.

Почему?

Потому что, может быть, украинское наступление и не продвигается на «сотни километров», но оно чрезвычайно эффективно громит то, что осталось от российских вооруженных сил.

Настолько, что у Путина и его московских Keystone cops (Министерство обороны РФ — ред.) не остается никаких стратегических вариантов. Их войска уничтожены, а подготовленные резервы израсходованы до такой степени, что они уже не могут провести даже локальную наступательную операцию: они могут только пополнять свои новыми солдатами, а их вновь и вновь массово расстреливают.

Кстати, судя по видеороликам, появившимся в последние дни, число пленных российских военнослужащих постоянно растет. Нет, оно не «огромно» (пока). Но, тем не менее: оно растет. Думаю, что за последние несколько дней я видел около 7−8 различных групп — да, целых групп — военнопленных, которых захватили ВСУ. Конечно, многие из них были из 72-й МСБр, некоторые были мобиками, но: есть много военнослужащих ВДВ — и они были захвачены не только в районе Андреевки (т.е. в Бахмутском секторе), но и в районе Новопрокоповка-Вербовое (юг Запорожской области).

На днях кто-то в социальных сетях поделился еще одним наблюдением, касающимся военных карт. Когда речь заходит о ситуации на юге Запорожской области и юго-западе Донецккой, большинство рисующих карты, похоже, остаются «зацикленными» на российском двойном противотанковом рве.

Он по-прежнему (ошибочно) объявлен российской «1-й линией обороны», и поэтому продвижение украинских войск оценивается по тому, контролирует ли эти два рва ВСУ, или нет.

Еще раз: это совершенно неверно. Да, эти два больших противотанковых рва существуют. Их легко найти на спутниковых картах, и поэтому они привлекают наибольшее внимание. Или на самом деле отвлекают внимание.

Что в реальности представляет собой российская линия обороны: а) минные поля, и б) десятки и сотни полевых укреплений.

В качестве примера Б можно привести окопы, траншеи, траншейные комплексы, целые «крепости» из траншей, некоторые из них подземные. Большинство из них «объединены» (или «защищены») еще большим количеством мин.

Это означает, что, даже оказавшись «южнее» огромного российского минного поля — например, на участке между Роботино и Вербовым, — украинские войска при попытке выйти к российским позициям все равно натыкаются на дополнительные, более мелкие минные поля.

А их только между Копанями и Вербовым десятки и сотни (достаточно, чтобы «похоронить» около трех российских дивизий), и масса их скрыта, де-факто, в каждой живой изгороди. И многие из них защищены дополнительными, более мелкими минными полями. Это означает, что, закрепив одну живую изгородь, украинцы вынуждены продвигаться вдоль следующей, разминировать ее, штурмовать и уничтожать там россиян — и все это для того, чтобы добраться до следующей российской позиции в следующей живой изгороди.

Хотя основная масса таких позиций была возведена перпендикулярно украинским осям наступления, многие из них построены в таком же направлении. Это, в свою очередь, означает, что украинцам часто приходится «останавливаться» и перенаправлять свои атаки на такие позиции на флангах.

Таким образом, на самом деле эти два больших противотанковых рва — не важны: они были построены для того, чтобы остановить или замедлить продвижение механизированных войск. Но они слишком широки для пехоты: не обеспечивают достаточной защиты. Таким образом, в том виде, в котором эта битва ведется с середины июня, они, по сути, не имеют никакого значения.

На самом деле, именно все эти «мелкие, нерегулярные окопы/позиции» и составляют российскую линию обороны.

(Ах да, еще: «дороги через минные поля на севере» — это примерное расположение «безопасных полос», расчищенных ВСУ. И в этом случае я без проблем признаюсь: я не стал бы вдаваться в детали, даже если бы их знал).

Том Купер, substack.com