Исповедь российского морпеха, воевавшего в Курской области

Военный РФ рассказал о масштабах мародерства.

Курское наступление в начале августа застало Россию врасплох: за считанные дни ВСУ проникли почти на 30 км вглубь страны, заняли десятки населенных пунктов и захватили в плен сотни российских солдат.

Российский контрактник, воевавший в составе 155-й бригады морской пехоты в Курской области (его имя известно редакции), рассказал The Insider, как они вскрывали квартиры местных жителей, вынося мебель и технику, как командиры ради развлечения избивают и лишают еды солдат и как раненых возвращают на линию фронта:

— Я оказался на фронте спустя несколько недель после объявления мобилизации: возле дома меня ждали сотрудники Росгвардии и, предъявив повестку, увезли в военкомат. Там заставили подписать контракт, сказали, что мобилизованных все равно рано или поздно переведут на контракт, а если я подпишу сейчас, то уеду как человек — с возможностью подготовиться и собраться, а мобиков отправляли сразу. Так я оказался в Приморском крае, там прошел месячное обучение на полигоне, потом — в Волновахе, а затем — под Новомихайловкой, где нас бросили на «мясной штурм». Во время штурма из ста человек выжили только семеро. Там я получил тяжелое ранение: осколками перебило левое бедро, грудь и повредило колено. Я пытался оформить отпуск, чтобы меня не отправляли на передовую во второй раз, но ничего не вышло. Сначала составлял рапорт, но его порвали, а меня послали куда подальше, потом написал официальное обращение в военную полицию, в прокуратуру. Меня вызвали на какой-то совет, где собрались представители каждого подразделения и решали мою судьбу, но их решение было отрицательным. Я писал и представителю президента по Дальнему Востоку, и секретарю президента — все без толку. Но зато после моих обращений начались жесточайшие проверки, всю часть перевернули. Мне угрожали из-за жалоб: и на кичу посадить хотели, и дело завести, и в одиночку кинуть — все было.

В конце концов мне объявили об отправке на фронт во второй раз. Я не стал отказываться, потому что вариантов не было: тебя в любом случае или изобьют, или посадят и уже под конвоем отправят — лучше согласиться. В итоге в конце августа 2024 года я оказался в Курской области и пробыл там до середины октября — пока не попал в госпиталь после очередных ранений.

25 августа нас привезли в Белгород. Мы должны были заходить в село Глубокое, но до него не дошли — начался контрнаступ. Нам сказали: «Давайте на Курск», дали двое суток на переезд, еще двое-трое, чтобы расположиться, — и на позиции.

Сначала приехали во Льгов — это было далеко от линии соприкосновения, поэтому местные жители там еще жили, и сейчас, наверное, живут. Там я помогал с переездом: нужно было перевезти склад, боекомплекты, разгрузить несколько «Уралов», подготовить дома для командиров. Там было много мусора: сгнившие полы, двери, железные балки, кирпичи. Мы, наверное, несколько тонн вынесли, чтобы все было чистенько. Меня гоняли, как таджика, особо и не поешь, и не поспишь. Забрали мои документы — паспорт, военник, телефон.

Потом отправили в Глушково. Там уже никого не было: местные эвакуировались, местность разгромлена. В Глушково меня посадили на командный пункт, чтобы я ждал своей очереди выхода на позиции. Там я познакомился со своим командиром роты, и в первые же сутки он меня несколько раз избил. Просто потому что я был новенький. Командиру помогали его заместители.

Мне запрещали есть и пить, спать тоже можно было только по разрешению — и то часа три дали. Садишься поесть, тебе задают вопрос: «Ты че сюда, есть приехал или что? Зачем ты сюда приехал?» — и начинается избиение. Садишься попить чай или воды, сразу вопрос: «Ты че сюда приехал, воды нахлебаться?» — и опять избивают. Били руками, но там такие ребята, что били жестко. Они оба спортсмены, один мастер спорта по боксу, второй занимался рукопашным боем. Все стояли и смотрели, а я ничего не мог сделать. Когда пытался сопротивляться, это их еще больше раззадоривало.

В Глушково, где местные эвакуировались и все оставили так, как есть, началось мародерство: мы вскрывали квартиры, грабили аптеки, в супермаркетах выбивали стекла, вели себя как варвары. В лесополках можно найти тележки из супермаркетов, упаковки от продуктов, фантики — там теперь все леса завалены мусором.

Командиры заставляли это делать, но преподносили так, что это нам же самим надо и что вскрываем квартиры и грабим магазины мы по собственному желанию. Например, нужно вскрыть квартиру, чтобы найти там тапочки или одеяла — себе постелить. А потом выяснялось, что нужно кровать вынести для командира или тумбочку. Технику вытаскивали, какая была нужна: где-то ноутбук, где-то телевизор.

Когда вскрывали квартиру, приходил командир и смотрел, что в ней есть. Стоит кровать. Он говорит: «Хочу себе такую. Давайте вот эти две тащите ко мне вниз». Мы тащим. А на следующий день командир мог посадить меня с собой, рядом — заместитель, и командир спрашивает: «Зачем ты ходишь побираешься?» А я что могу сказать? Это же с его стороны поступил приказ вскрыть квартиру и для него кровать была вынесена, да? А потом, оказывается, мы ходим побираемся. Что на это можно ответить?

Все вытаскивалось для сиюминутного пользования, как было дальше — не знаю. Попользовались — выкинули. Пошли — вскрыли новую хату — взяли новое. Если ковер замарался, не стирать же — его выкидывали, брали другой. Спутниковые антенны снимали, и мы их настраивали, чтобы командир мог телевизор посмотреть.

Магазины разносили в пух и прах. Магазин продуктов в первую же неделю весь разграбили — не осталось вообще ничего. Нам продуктов не хватало. И не только продуктов. Допустим, тот же самый генератор, от которого у нас работает все: «птицы» на аккумуляторах — их нужно заряжать, «птицы» летают — нужно антенну запитать, а летать нужно круглые сутки, то есть и генератор должен работать круглые сутки. Соответственно, нужны бензин и масло для генератора, но даже эти заявки игнорировались — не только еда и вода для нас.

Был момент, когда приходилось аккуратно тащить еду — нам запрещали есть. Раз привезли сухпайки — коробку, штук семь — командир поел, взял пульт, говорит: «Сейчас я буду летать, ложитесь спать четыре часа». Я говорю: «А поесть можно?» А он: «А ты заслужил?» Я рассказывал, что сделал за весь день. Он: «Нет, ты не заслужил».

Я к ребятам из соседней штурмовой бригады шел поесть, там человеческое отношение было — и еды дадут, и сигарет, иногда пачку, иногда две! И пока по квартирам ходишь-бродишь, тоже можно что-то найти. Заходишь, видишь — командира нет или он не смотрит, на кухню вильнешь, а там тушеночка — раз и съел. Секунд за двадцать в себя закидываешь и идешь дальше делать то, что тебе нужно. Если командир увидит, тебе не поздоровится.

После суток избиения в Глушково меня отправили в лесополку возле населенного пункта Внезапное — помогать взводнику с позывным «Чип». Это как раз тот самый мастер спорта по боксу. С ним было жестко: если ему что-то не нравилось, он забивал просто. У меня был товарищ, который без вести пропал, может, из-за него как раз.

С «Чипом» мы должны были управлять «птичками» — на мавике летать, но я сразу обозначил и ему, и командиру роты, что я на «птицах» не летал — ничего не знаю, не понимаю и не разбираюсь. Мне сказали: «Научишься». Я подумал, что это странно — у нас в части есть обученные люди, но отказаться не мог, иначе меня бы избили опять.

К «Чипу» я отправился один. Мне сказали: «Иди, он вон в той стороне». Все мои передвижения сопровождались «птицами», иной раз даже не одной. Ночью прилетела «Баба-яга», FP-ишки, а днем — кошмарили с артиллерии, «птицы» прилетали, пулемет до нас дотягивался, с РПГ что-то долетало, а «Чип» сидел себе в яме в лесополке, ему хорошо было. Меня он назначил выполнять обязанности по хозяйству: смотреть, чтобы генератор работал, приносить еду, воду. Но сначала заставил окопы копать. Три часа только можно было поспать, а так — копай. Под утро «Баба-яга» постоянно прилетала, висела над нами — сбросы, сбросы. Парнишку одного цепануло несколько раз по касательной, я его обработал как смог. До меня у «Чипа» был боец, который должен был принимать и отправлять «птицу». Он медленно двигался, и «Чип» его тоже избивал. А он медленно двигался, потому что у него было ранение в ногу и он не мог быстро ходить. Нас просто избивали — за все. Каждый удар до крови шел. Моему товарищу он ребра сломал, но на эвакуацию не отправил, а заставил дальше работать. К счастью, меня оттуда быстро перевели.

Вы можете поддержать сайт Charter97.org следующим образом:

РАСЧЕТНЫЙ МУЛЬТИВАЛЮТНЫЙ СЧЕТ ДЛЯ ПОЖЕРТВОВАНИЙ:

Название банка: Bank Millennium S.A.
Адрес: ul. Stanislawa Zaryna, 2A, 02-593, Warszawa
IBAN: PL97116022020000000216711123
SWIFT: BIGBPLPW
Название владельца счета: Fundacja “KARTA ‘97”
Назначение платежа: Darowizna na cele statutowe

Связаться с нами можно по адресу charter97@gmail.com