В чем смысл, брат?

На саммите СНГ в Минске Янукович выглядел вполне ассоциированным с ЕС членом.

Саммит начался с того, что Лукашенко похвастался новой резиденцией — к слову, изрядно испоганившей городской пейзаж. Рабочие покинули объект лишь накануне ночью, и саммит СНГ стал первым официальным мероприятием в новой стеклобетонной коробке.

Президентов запускали в новый дом, как кошек перед новосельем. Лукашенко объяснял гостям, что микрофоны настраивали до последнего, опасались сбоя аппаратуры. Но все работает. «Здесь все управляется, за стенкой!» — не скрывал гордости Лукашенко. «В застенках все управляется у Александра Григорьевича», — пошутил Владимир Путин.

Это, если кто-нибудь не понял, была шутка про главу «Уралкалия» Владислава Баумгертнера, арестованного в Минске. Неделю назад Александр Григорьевич объявил сумму выкупа за российского гражданина — два миллиарда долларов. Накануне саммита эксперты гадали: то ли Путин в знак протеста не приедет, то ли привезет чемоданы долларов, то ли переговоры начнет — нормальные, без дымовой завесы в виде следственно-прокурорских гербовых бумаг. Но Путин предпочел пошутить. Интересно, смеялся ли сидящий в минской квартире под домашним арестом в присутствии четырех гэбэшников Баумгертнер, услышав шутку по телевизору?

Вообще, Лукашенко с Путиным на этом саммите смотрели друг на друга почти с нежностью, в отличие от всех последних встреч. И причину этой противоестественной нежности следует, похоже, искать не в российско-белорусских отношениях, а в Украине, все-таки решившей подписать соглашение об ассоциации с Евросоюзом. Владимир Путин, у которого из всего «славянского братства» и вообще бывшего советского братства остается только Лукашенко, смотрел ласково: «Никуда ты, родной, от меня не денешься!» Лукашенко, прекрасно понимая собственную уникальность для Кремля на фоне резко вильнувшей на Запад Украины, смотрел на Путина так же: «Никуда ты, родной, от меня не денешься!» И каждый считал себя умнее и хитрее союзника. Разошлись в прекрасном настроении.

Только президент Кыргызстана Алмазбек Атамбаев предпочел не участвовать в этой любительской постановке, которая в прежние времена называлась «15 республик — 15 сестер».

Республик, согласившихся на участие в аббревиатуре СНГ, давно уже намного меньше пятнадцати, сестринства в оставшихся — и подавно. Лучшая к тому иллюстрация — внезапно ставший импозантным Виктор Янукович, вроде и приехавший на саммит СНГ, но выглядевший уже вполне ассоциированным с ЕС членом. Атамбаев же предпочел честно не приехать. Накануне саммита он заявил киргизским журналистам: «С начала года в Иссык-Кульской области не утихают конфликты. Какие-то пьющие люди захватывают пансионаты, областные администрации, не задумываясь о туристическом сезоне. После всех этих беспорядков кто в следующем году рискнет приехать на Иссык-Куль отдыхать? Все организаторы и виновные в беспорядках, произошедших в последнее время на Иссык-Куле, понесут должное наказание. Один из них сидит в Минске». Действительно, как ехать туда, где, скрытый от посторонних глаз в просторной резиденции, лениво почесывается Курманбек Бакиев, обвиняемый у себя на родине в организации массовых убийств? Если бы Атамбаев все-таки решил приехать, это было бы слишком большим риском.

Пока участники саммита осваивали бюджет СНГ (на посиделки и функционирование аппарата в этом году выделено почти 675 миллионов рублей), минская милиция превентивно задерживала оппозиционных активистов. За Андреем Молчаном из «Европейской Беларуси» сотрудники милиции пришли прямо на работу и задержали по обвинению в неповиновении им же. К другим приходили домой. Нацболов задерживали накануне и отправляли в спецприемник-распределитель. И напрасно тратили время: аббревиатуры «СНГ» в значении «мишень» в словаре белорусской оппозиции не существует. Равно как и нет слова «содружество» в словаре собравшихся в Минске правителей. Для первых саммит СНГ — это нечто из учебника биологии. Для вторых — корпоративная вечеринка. Пусть даже эти вторые долго убеждают друг друга в том, что СНГ — это такое очень нужное людям и противостоящее агрессивному внешнему миру постсоветское братство.

В чем смысл, брат?

Ирина Халип, «Новая газета»