Напрасные грезы Путина

С избранием Трампа президентом США Кремль получил грозного спарринг-партнера.

Новая редакция концепции внешней политики России, подписанная главным начальником страны 1 декабря, вполне заслуженно не привлекла большого внимания общественности. Цена подобным документам известна – в них Кремль рассказывает не о том, как какую политику он намерен проводить, а лишь о том, что окружающему миру следует знать о его политике. В конечном счете, анализ каждой из многочисленных «доктрин» и «концепций» сводится к работе палеонтолога: попыткам восстановить образ динозавра по осколку одной только косточки.

Однако, как ни пытаются авторы директивных документов скрыть свои подлинные взгляды, в одном они обречены на полную откровенность. Из их писаний неизбежно вырисовываются представления об идеальном мироустройстве. Итак, о чем же грезят в Кремле и на Смоленской площади?

Концепция долго и нужно перечисляет сложности и неопределенности современного мира. Так ее авторы с неодобрением констатируют, что «в условиях обострения политических, социальных, экономических противоречий и роста нестабильности мировой политической и экономической системы повышается роль фактора силы в международных отношениях». В этих жалобах есть, конечно, изрядная доля лицемерия. Потому что как раз за последние три года военная сила превратилась в главный, если не единственный внешнеполитический инструмент.

Не случайно авторам Концепции совершенно не нравится, что «на передний план… выдвигаются такие важные факторы влияния государств на международную политику, как экономические, правовые, технологические, информационные.

Стремление использовать соответствующие возможности для реализации геополитических интересов наносит ущерб поиску путей урегулирования споров и решения существующих международных проблем мирными средствами на основе норм международного права». Раздражает их и «использование для решения внешнеполитических задач инструментов "мягкой силы", прежде всего возможностей гражданского общества, информационно-коммуникационных, гуманитарных и других методов и технологий, в дополнение к традиционным дипломатическим методам».

Ведь, оказывается, что «навязываемые извне идеологические ценности и рецепты модернизации политической системы государств усилили негативную реакцию общества на вызовы современности». И в довершение описания несовершенств окружающего мира: «Конкуренция не только охватывает человеческий, научный и технологический потенциалы, но и все больше приобретает цивилизационный характер, форму соперничества ценностных ориентиров».

Таким образом, имеет место не просто конкуренция, но даже цивилизационное соперничество. При этом Москва вроде бы не одобряет, когда государства утверждают свои интересы военными средствами. Мало того, с точки зрения Кремля, не следует утверждать свои интересы с помощью экономических, правовых, технологических, информационных средств. Не хорошо использовать и «мягкую силу».

Как же, спрашивается, предлагается осуществлять внешнюю политику? В концепции едва ли не в каждом абзаце декларируется приверженность Москвы международному праву. Что выглядит особенно убедительно после аннексии Крыма.

Проблема в том, что каждое государство трактует договоры и соглашения в своих интересах, что и продемонстрировала Россия в ходе украинского кризиса. Но у авторов Концепции есть радикальное средство. Они предлагают всем остальным государствам сформировать «ценностные основы совместных действий с опорой на общий духовно-нравственный потенциал основных мировых религий, а также на такие принципы и понятия, как стремление к миру и справедливости, достоинство, свобода, ответственность, честность, милосердие и трудолюбие».

Мало того, «верховенство права в международных отношениях призвано обеспечить мирное и плодотворное сотрудничество государств при соблюдении баланса их интересов».

Итак, вот оно идеальное, с точки зрения Кремля, мироустройство. Баланс интересов на основе религиозных ценностей, которые обеспечат прекращение цивилизационной конкуренции. Путин не раз высказывал одобрение «ялтинской системе».

Но ялтинская система представляла собой чистый баланс силы, без попыток опоры на моральные ценности (Рузвельт и Черчилль прекрасно понимали, что никаких моральных ценностей у Сталина просто не было). Когда внешняя политика опирается на религию, это даже не ХХ век, это век XIX. Знаете на что больше всего похоже?

На «Священный союз» европейских монархов, заключенный после победы над Наполеоном. Когда фактический раздел Европы обосновывался христианскими ценностями и волей монархов. Авторы Концепции явно стараются потрафить стилю путинской дипломатии, которая сводится к достижению неких частых соглашений между главами государств. Глава внешнеполитического ведомства Сергей Лавров, помнится, даже сетовал, что слишком частая и непрогнозируемая смена западных лидеров сильно мешает делу…

Впрочем, как говорится, бойтесь мечтать. Мечты могут сбыться. С избранием Дональда Трампа президентом США Кремль, на свое несчастье, получил «контр-партнера», который придерживается приблизительно таких же взглядов на международную политику.

И который, похоже, не замедлит использовать всю военную, политическую и экономическую мощь Соединенных Штатов для реализации того, что он будет считать американскими интересами. Концепция оставляет России «право жестко реагировать на недружественные действия, в том числе путем укрепления национальной обороны и принятия зеркальных или асимметричных мер». Как бы попытка реализовать эти меры не аукнулась всему миру…

Александр Гольц, «Ежедневный журнал»