Профессор Юрий Бандажевский: Чернобыль никуда не ушел

Ученый рассказал о новых исследованиях старой проблемы.

Профессор Юрий Бандажевский изучает воздействие радиации на здоровье человека более 30 лет. Бывший политзаключенный, доктор медицинских наук, бывший ректор Гомельского медуниверситета рассказал «Радыё Свабодзе», уменьшились ли масштабы чернобыльских проблем и в чем опасность Белорусской АЭС.

Бандажевский одним из первых в научном мире открыл причинно-следственную связь между воздействием малых доз радиации на организм человека и возникновением серьезных заболеваний.

Его исследования широко изучались и изучаются во всем мире, но в Беларуси они стали поводом для уголовного преследования, так как власти по-другому видели пути ликвидации последствий чернобыльской катастрофы.

6 лет (1999-2005) провел в неволе за якобы получение взятки от студентов в должности ректора Гомельского государственного медуниверситета. Amnesty International признала его узником совести, считая, что Бандажевского посадили за критику действий белорусских властей после катастрофы на ЧАЭС.

Уже много лет ученый живет и работает в Украине.

Перелистывать Чернобыльскую страницу рано

– Господин Юрий, можно ли говорить, что главные последствия чернобыльской аварии уже позади, так как прошло 35 лет и фактически завершился период полураспада некоторых радиоактивных элементов, которые наиболее серьезно влияли на состояние здоровья человека?

– Чернобыль никуда не ушел. Долгоживущие радиоэлементы до сих пор присутствуют в почве, растениях и на значительном расстоянии от Чернобыльской АЭС. Большое количество людей продолжает находиться под воздействием, потребляя лесные ягоды и грибы, мясо дикого животного, продукты сельскохозяйственной деятельности. В почве много не только цезия, но и стронция-90, которые как раз сейчас выходят на доминирующие позиции, и люди с ними сталкиваются.

Очень опасно сейчас, как мы показали в наших последних исследованиях в Украине, использование для бытовых потребностей древесины с наличием радиоактивных элементов. Очень опасные пожары в чернобыльском лесу, так как радиоактивные вещества через воздух попадают в организм людей, живущих не только рядом с этой территорией, но и дальше от нее.

– Площадь загрязненных территорий также не уменьшилась с тех пор?

– Если иметь желание резко уменьшить эту территорию, то такие исследователи всегда найдутся, чтобы подыграть какой-то определенной концепции и определенным желаниям. Но она не уменьшилась, если серьезно и скрупулезно смотреть на существующую проблему.

В своем европейском проекте при сотрудничестве с украинскими исследователями, которые замеряли наличие цезия и стронция в почве через 30 лет и сделали точную картографию загрязнения, мы пришли к выводу, что площади не уменьшились, а концентрация стронция в продуктах питания и в золе, образующемся при сжигании древесины, остается.

Я не склонен утверждать, что проблемы прошли. Так, в поверхностных слоях почвы можно действительно замерить меньшее количество цезия и стронция. Да, концентрации того же цезия в организмах людей стали меньше, но чувствительность к ним у человека увеличивается.

Мы исследовали этот эффект, и наблюдения показали, что дети второго чернобыльского поколения более чувствительны к воздействию радиации на жизненно важные системы.

Проблема закрывается, если ее не исследовать. Мы видим, что и интерес к ней сократился, в том числе и благодаря усилиям проповедников атомного лобби. Но заболевания есть на этой территории — внутренние болезни, сердечно-сосудистые патологии. Даже те небольшие концентрации, которые есть в организме людей, живущих не только на загрязненных территориях, но и рядом с ними, и далеко от них, свидетельствуют, что проблема никуда не ушла и она продолжает вредить здоровью уже второго постчернобыльского поколения. Я не вижу оснований говорить, что все хорошо и можно перевернуть страницу.

Прогнозы подтвердились в худших масштабах

– Вы первым заявили о существенном влиянии мелких доз радиации на здоровье человека. Были ли у вас такие прогнозы, которые позже наука опровергла?

– К сожалению, все подтвердилось в худшем варианте. Власти научились скрывать эти проблемы, научились скрывать статистику смертности при конкретных заболеваниях и патологиях, появились даже специальные грифы, которые закрывают и не иллюстрируют существующие проблемы.

Мы исследовали проблему украинских территорий, которые, по официальной статистике, якобы меньше пострадали, и увидели более чем у 70 процентов детей в возрасте от 12 до 17 лет нарушения обмена жизненно важных аминокислот, в частности мэтианина, которому во всем мире уделяют большое внимание, и там, где видят увеличенный уровень этих нарушений, бьют тревогу. Мы нашли у детей серьезные патологии сердца, обмена веществ, и прежде всего аминокислот.

С одной стороны – это большое откровение, а с другой — большая опасность. К таким нарушениям приводят радионуклиды, поступающие из воздуха в результате пожаров в Чернобыльской зоне отчуждения.

– В чем опасность нарушений обмена аминокислот?

– Это приводит к онкологии, к нарушениям свертываемости крови, в результате чего развиваются тромбозы, инфаркты и инсульты. Сейчас мы много понимаем, откуда такая высокая смертность, откуда внезапные смерти в молодом возрасте. Мы много сделали в этом плане, и я считаю, что это очень важная часть работы в Чернобыльской проблематике.

О мутантах и безопасности Белорусской АЭС

– В первые годы после аварии периодически появлялась шокирующая информация о большом количестве биологических мутантов, которые якобы рождались очень часто. Подтвердила ли наука такие факты?

– В Украине я познакомился с профессором-биологом, который всю свою жизнь посвятил сбору врожденных пороков развития. Он работал в области сельского хозяйства и собирал зачатки разных животных. У него была большая коллекция, которую он скрывал и никак не смел обнародовать этот материал. На последней встрече он сказал, что, возможно, решится ее показать. Но не успел, умер. И я могу сказать, что он имел подтверждение того, что в большом количестве животных были врожденные пороки.

Но следует понимать, что врожденные пороки чаще всего приводят к внутриутробной гибели зародыша, он погибает, или вместе с ним погибает и мать, и тогда зародыш выходит наружу в виде отдельных тканей. То есть получить вариант врожденных пороков, когда зародыш еще жизнеспособен, не так просто. Но проблема есть. Только к ней нужно квалифицированно подходить. А в ней, к сожалению, много было дилетантов и непрофессионалов.

На самом деле проблема громадная. Она существовала и будет существовать не только в Чернобыльской зоне. Есть проблема Фукусимы и всех строящихся или построенных станций. Среди их недостатков – влияние через целый ряд факторов на здоровье людей, живущих на прилегающей территории. Поэтому тема радиационной безопасности выходит на первое место.

– Считаете, что и Белорусская АЭС опасна с этой точки зрения?

– Я не знаю, как ее обслуживают и какая там система безопасности. Чтобы об этом рассуждать, следует иметь достоверную информацию о ее функционировании. Но то, что она добавила проблем соседям и всей Беларуси, — это точно. Потому что неполадки, как в любой машине или системе, всегда существуют.

Британские ученые изучали частоту онкологических заболеваний у людей, проживающих в прилегающих к АЭС районах. И они пришли к выводу, что это не опасно. Представьте, для охлаждения реактора нужна вода в большом количестве, и она куда-то должна выходить... Я очень беспокоюсь за эту ситуацию, которую создали на границе с Литвой и для территории всей Беларуси.

Обязанность государства – контролировать качество продуктов

– Могут ли люди самостоятельно сделать свою жизнь безопасной в условиях радиации?

– Во всех странах существуют свои нормы допустимых уровней концентрации радионуклидов. Но что такое норма? И тогда, и сегодня я убежден, что любой уровень — плохо для организма человека, и любое количество радионуклидов опасно для детского и взрослого организма. За все годы исследования этой темы я не изменил своей позиции. Нужно контролировать их в продуктах питания, это важно понять.

Но это – задача для власти, которая хочет сберечь здоровье людей по-настоящему, а не на словах.

Конечно, у нас сейчас другая проблема – вирусная инфекция, тяжелейшая, которая забирает жизни большого количества людей. Но следует помнить, что радиоактивные элементы снижают оборонные функции организма, и на этой территории люди очень уязвимы.

Следует помнить, что нет людей, в организмах которых радионуклидов нет. Они есть повсюду, так как во всех постсоветских странах в пищевых продуктах есть эти вещества. А это влияет на различные клеточные структуры организма.

К сожалению, я не вижу желания заботиться о здоровье людей. Мы видим, как под влиянием бизнес-интересов или иных интересов происходит утилизация людской популяции. О какой перспективе можно говорить? Сегодня, как и 35 лет назад, состояние человеческой популяции в Беларуси находится в опасности от радиационного фактора. Ничего не делать, закрывать проблемы, писать, что все хорошо, и скрывать проблемы — путь в никуда.

О чернобыльском туризме

– Как относитесь к планам украинского правительства создать целый туристический кластер в Чернобыльской зоне?

– Пока конкретно не понятно, как это будет. Если брать туризм, то кто-то может подумать, что речь идет о том, чтобы пустить туристов в зону отчуждения, и они смогут свободно там перемещаться и жечь костры. Конечно, это очень негативные вещи. Позиция здесь очень точная. Какой может быть туризм в радиационно опасной зоне?

Другое дело, если туристов будут возить в автобусах. Но есть такие места, где людям опасно вообще находиться. Есть очень чувствительные к радиации люди, поэтому обязательно нужно знать, для каких людей можно открывать зону. Проблема очень сложная, чтобы просто махать руками или приглашать куда-то съездить или сходить.

Я не вижу никаких оснований, чтобы развивать там туризм. Мы высказали свою позицию, показали примеры – и надеюсь, что убедили. Вот эти пожары в Чернобыльской зоне, они же сами по себе не возникают. Они случаются потому, что там были люди.

О преследовании в Беларуси

– Прошло почти 20 лет после вашего заключения в Беларуси. Как считаете, что на самом деле стало основанием для уголовного преследования?

– Борьба со мной началась в 1992 году, когда я направил в Совет министров письмо, в котором сообщил об итогах исследований состояния здоровья детей. Мы показали, что у детей в возрасте от 3 до 6 лет, которые внешне якобы здоровы, был высокий уровень содержания радионуклидов. Я сразу начал информировать органы власти, что это ненормально. Тогда же еще государство отвечало за организацию питания в детских садах. И вот государство тогда начало «кормить радионуклидами». Мы видели эшелоны с радиоактивным мясом на гомельских станциях. Его не уничтожали, его использовали для фаршей, колбас, и реализовывали их по всей Беларуси.

Но я приехал в Гомель из Гродно не для того, чтобы копать под эти проблемы. Моя задача была создать университет, и я справился с ней. Когда в 1999 году меня арестовали, я уже подготовил более тысячи квалифицированных врачей, которые сейчас уже имеют большой опыт. А вторая задача – научные исследования. И я начал писать о них.

А через несколько месяцев ко мне приехала «бригада посланцев от власти» – функционеры разного уровня, провели выездную коллегию Минздрава, а потом закрылись со мной и начали рассказывать, что очень плохо, что я этим занимаюсь. Спрашивали, недостаточно ли мне славы первого ректора университета. Я не согласился и продолжал делать свое дело, несмотря на то, что были угрозы. Различные угрозы... Но я не хочу об этом говорить, чтобы не вызывать у людей какие-то жалостливые впечатления. Это ненужно.

Мы тогда начали обследовать Ветковский район и нашли там много очень плохих тенденций. У детей обнаружили не только патологии сердечной деятельности, связанные с наличием радионуклидов, а и патологии глаз — катаракты у детей. Потом эти работы, когда я сидел в тюрьме, активно обсуждали в мире.

Я написал президенту и правительству письмо, в котором изложил суть проблем. Как я потом анализировал, позиция была очень острая, но я рассматривал свои действия прежде всего с точки зрения защиты здоровья людей. Меня вообще не интересовали темы, связанные с какой-то политикой или другими действиями. Меня волновало только то, что люди страдают, а органы власти не помогают.

Но ситуация сложилась таким образом, что моя позиция не устроила власть, потому что она противоречила всем их действиям – они осуществляли политику замалчивания, потом начали потихоньку возвращать в обращение загрязненные сельскохозяйственные земли. А это означало, что люди будут продолжать получать радиоактивные элементы, естественно, не только на загрязненных территориях, а по всей Беларуси.