Шариатом покати

Как будет развиваться экономика Афганистана при боевиках и без американских денег.

Об экономических проблемах перед правительством талибов рассказывает «Новой газете» кандидат исторических наук Станислав Притчин, старший научный сотрудник Сектора Центральной Азии Имэмо Ран.

— Станислав Александрович, информация в мировых СМИ о деньгах, потраченных США и их союзниками вкупе с мировыми финансовыми организациями, довольно противоречива. Консенсусное мнение — бюджет страны в прошлом году на 70–75% состоял из внешних вливаний всех типов. Одно понятно: коалиция принесла в Афганистан большие деньги. Как они изменили экономику?

— Деньги, потраченные американцами в Афганистане, сложно воспринимать как инвестиции, направленные на развитие местной экономики, это были вливания, необходимые для обеспечения присутствия США. Во всех смыслах, но в первую очередь — военного. Представителям коалиции были необходимы переводчики, снабжение питанием, водой, ГСМ, обслуживающий персонал.

Поэтому приход их в любую провинцию, расширение операций в регионах способствовал созданию сервисных услуг среди местных жителей. Это не были подвижки в структуре экономики, все было связано с обслуживанием.

Постоянных рабочих мест, приносящих средства в местный бюджет и повышающих налоговые поступления, не создавалось.

Обратимся к опыту Кыргызстана. Там присутствовала крупнейшая в Центральной Азии американская база, и страна получала за нее платежи. Так вот афганскому правительству США никаких платежей за размещение своих многочисленных военных объектов не осуществляли.

Но военные выходили в город, вокруг них сформировался некий экономический кластер, призванный их обслуживать, оживилась торговля. Предприятий для производства необходимых материалов (например, строительных) коалиция не создавала. Таким образом, все траты американцев в Афганистане в основном формировались вокруг их миссии.

Авиабаза Военно-воздушных сил (ВВС) США «Манас» в 23 км северо-западнее Бишкека, 2006 год. Фото: РИА Новости

В Кабуле, как центре операции, создался «зонтик безопасности», и подспудно тут начали расти предприятия и офисы неправительственного сектора, заточенные под обслуживание миссии и продвижение работы по правам человека, гендерному равенству, борьбе с бедностью и голодом.

Если читать воспоминания аналитиков Министерства обороны США, на первом этапе операции был серьезный дефицит специалистов, переводчиков, которые могли бы вступить в коммуникации с местными жителями. Именно поэтому массово стали привлекаться местные, которые выполняли вспомогательные функции, особенно в регионах.

— А Кыргызстан как-то с пользой для себя деньги за авиабазу потратила?

— Нет, бо́льшая часть средств шла мимо официального бюджета. Так, после переформатирования авиабазы в центр транзитных перевозок в 2011 году сумма американских платежей за аренду возросла почти в три раза, но это никаким образом не сказалось на пополнении бюджета Кыргызстана или зарплатах простых людей.

Это наглядная иллюстрация, как средства идут мимо бюджета в карман высокопоставленных чиновников с помощью различных схем.

— По разным данным правительства США, зависящим от методики подсчета, в Афганистане потратили от триллиона до 2,3 триллиона долларов. И следы этого финансирования видны по всему Кабулу и в новых дорогах. Существуют ли способы, позволяющие понять, сколько же денег просачивается через коррупционные сети и поступает непосредственно в экономику?

— В каждой стране эти процессы индивидуальны. Понятно, что в сравнении с другими странами Азии в Афганистане коррупция вокруг иностранного финансирования одна из самых высоких. Да и не было у американцев целевых задач по созданию новых отраслей или развитию существующих при осуществлении финансирования, так чтобы экономика могла в дальнейшем развиваться без американского присутствия. Создан многочисленный мелкий сервис в Кабуле, связанный с поддержанием определенного уровня жизни, который устанавливали американцы. В будущем все заведения западного типа, такие как барбершопы, будут постепенно закрываться, если уже не закрылись.

— Все-таки правительство Гани построило две плотины, регулирующие сток воды на западных реках, которые вытекают в засушливые провинции Ирана. Спор между Ираном и Афганистаном за эту воду идет очень давно. Эти плотины в провинциях Герат и Фарах обеспечивают перераспределение воды для полива полей и приносят хорошие урожаи. Правда, талибы их открыли и пустили воду в Иран.

— Использование трансграничных рек регулируется договорами. Но надо учитывать, какие отношения у США с Ираном. Конечно, вода жизненно необходима для любой жизнедеятельности и для сельского хозяйства, а особенно в этой пустынной части Евразии. Например, в этом году в разных районах страны произошли водные бунты — люди протестовали против бессилия властей решить водную проблему. Этот конкретный случай можно рассматривать как как экономическую диверсию и попытку надавить на Иран со стороны Афганистана.

— Афганистан — страна очень бедная. Но за время американского присутствия бюджет привыкли наполнять из внешних источников. Он на три четверти состоял из этих денег. И их уже не будет. Ждет ли теперь правительство талибов катастрофа в экономике или народ спасет натуральное хозяйство?

— Мы имеем в стране архаичное общество, которое разделено географически, этнически, как такового единого, монолитного государства не было ни при американцах, ни раньше.

Поэтому и те деньги, которые приходили в страну, распределялись неравномерно и в основном в крупных городах, подконтрольных официальному Кабулу.

Если условным пяти миллионам из сорока она немного подняла уровень жизни за счет обслуживания военных и чиновников стран коалиции, это не изменило структуру экономики. Гуманитарная катастрофа настигнет в первую очередь тех людей, которые были завязаны на доходы в этой сфере. Их благополучие, сформированное таким образом, рухнуло.

Их мы и видели в аэропорту Кабула на драматических кадрах: сотрудники правительственного сектора, различных гуманитарных организаций. Для этой небольшой части местных жителей есть высокий риск люстрации, жесткого подхода к ним со стороны новых властей. И они не могут жить натуральным хозяйством.

Но это не будет катастрофой для всей страны, до сих пор во многом живущей натуральным хозяйством. Для «Талибана» (организация признана в РФ террористической и запрещена) первоочередная задача — выстроить систему управления, в первую очередь экономическую. Талибам необходима внешняя легализация, чтобы взаимодействовать с экономическими партнерами страны.

После того как иссяк поток американских денег, им надо понять, как платить за импорт продуктов — например, из Узбекистана. В последние годы, после прихода к власти Мирзиёева, прагматично смотрящего на сотрудничество с афганцами, Узбекистан экспортировал им товаров на сумму до 700 миллионов долларов. И узбекские коллеги уже говорят, что платежеспособность Афганистана кардинально изменится — нет притока денег в экономику.

— Что Узбекистан поставлял афганцам?

— Например, растительное масло. Много позиций, в первую очередь — продукты сельского хозяйства. Афганистан превратился и в серьезный рынок сбыта для пшеницы из Казахстана. Для Казахстана и Узбекистана Афганистан был важным партнером по экспорту. Из Афганистана они не ввозили ничего, это были потоки в одну сторону.

— Что ждет новое правительство талибов и страну? Может быть, крестьяне не заметят потери доходов, которые они из-за коррупции никогда и не видели?

— Ни у кого сейчас нет четкого понимания, как будет развиваться экономика. Это будет зависеть от того, насколько действительно изменился «Талибан», насколько он готов подстраиваться под новые реалии. А этого никто пока не знает, все рассуждения оценочные, в большей степени это ожидания.

Понятно, что сейчас «Талибан» примеряет на себя роль правящей силы. Цель номер один — прийти к власти — талибы выполнили достаточно эффективно, с небольшими потерями. По последним сообщениям, уже и Панджшерское ущелье практически под их контролем.

На протяжении 40 лет Афганистан впервые находится под властью одной политической силы. Появились предпосылки для единой экономической политики.

Нужны деньги на силовой аппарат для удержания власти. Но как они будут решать проблемы экономики, совершенно непонятно.

Поскольку «Талибан» в большинстве состоит из пуштунов и происходит из районов их традиционного расселения, есть риск этнических конфликтов. Если экономические проблемы пуштунских регионов будут решаться в первоочередном порядке, может возникнуть напряженность с узбеками, хазарейцами и таджиками. Власть доминирующей этнической группы всегда чревата подобными проблемами, и с точки зрения стабильности государства выгоднее показать уважение к меньшинству.

А ведь ресурсов в распоряжении правительства теперь не так много. Можно предположить поступление помощи от Китая. Но это страна очень прагматичная, просто так денег не выделяет.

Могут найтись финансы под конкретные экономические проекты под управлением китайских компаний. Они всегда ориентированы на прибыль. Даже при осуществлении политически мотивированных проектов поставщикам устанавливают очень жесткие условия.

Об этом говорит опыт сотрудничества с Китаем стран Центральной Азии. Газопровод «Центральная Азия — Китай» — проект с политическими истоками. Протащить три тысячи километров труб по Центральной Азии и еще больше по территории Китая в сложном рельефе непросто, маржа низкая. Тем не менее условия для поставщиков газа достаточно жесткие. Так что от китайцев не приходится ждать траншей на стабилизацию экономики, из каждого конкретного проекта они выжимают все возможное.

И тут мы подходим к проблеме поиска источников финансирования. Откуда талибам брать инвестиции? Существуют фонды, которые позволят их найти частично. Но мы видим, что Саудовская Аравия ведет себя довольно осторожно. У Пакистана вообще средств немного. Будет ли «Талибан» открываться внешнему финансированию — очень большой вопрос.