«Проснулась ночью от звука ракеты и поняла, что не могу пошевелиться»

Что говорят белорусы, живущие в городах, над которыми летают ракеты.

С начала войны в Украине читатели zerkalo.io из Лунинца и Мозыря стали сообщать о ярких вспышках в небе, которые оставляют за собой следы и сопровождаются громкими хлопками. Это российские ракеты, которые летят с юга Беларуси в сторону Украины. О том, каково это жить у границы со страной, где идет война, журналисты поговорили с жителями Лунинца и Мозыря. В целях безопасности их имена изменены.

«Проснулась ночью от звука и поняла, что не могу пошевелиться»

В Мозыре, по словам Елены, военное движение началось еще задолго до 24 февраля. Там проходили учения, ездила военная техника и «нагнетала не самые лучшие настроения».

— Муж меня всегда успокаивал: учения официально до 20-го числа, они плановые, все будет нормально. В итоге, когда военные с нашей территории не уехали, мне стало стремновато. А вот когда мы узнали, что 24 февраля со стороны России начали бомбить Киев, стало по-настоящему страшно. Вы знаете, это такой испанский стыд, когда все делает кто-то другой, а виноватым себя чувствуешь ты. Появляется абсолютное непонимание, что делать, что будет дальше, чем это чревато для нас. В нашей семье эту новость встретили паникой. Она была такой, как будто ты попал в пластилин, вся жизнь оказалась как в замедленной съемке, — рассказывает девушка.

Она добавляет: с этого момента ее жизнь действительно изменилась. Причина — в страхе и неизвестности, что делать дальше.

— Как себя вести, если военные действия начнутся здесь? Мы на 30 километров ближе к Киеву, чем к Минску. В студенческие времена погулять мы ездили именно туда — дорогу до Киева я могу описать с закрытыми глазами. Я знаю там каждый ухаб. Поэтому справляться со всем этим сейчас очень тяжело, — отмечает Елена. — Первое время мы фотографировали технику и пересылали друг друг в мессенджерах. Говорили: «Вот, посмотри, не боятся ничего, стоят посреди города». Видишь военных в магазине и вообще не знаешь, как они себя будут вести. Хочется, с одной стороны, подойти и сказать им все, что ты думаешь. С другой стороны, во мне 50 кг веса — что я вообще могу сделать?

Елена говорит, Мозырь действительно заполонили военные и техника с маркировкой «Z» и «V». За рулем таких автомобилей сидят совсем молодые парни, смотрят в телефон и просто чего-то ждут.

— Это же совсем дети! В последнее время у меня получается парковаться как раз рядом с их машинами без номеров. Один раз я вот так остановилась рядом с ними и просто ждала, пока они уедут. Я ведь не знаю, что у них в голове, — говорит Елена. — Самое страшное для нас, кто находится по эту сторону границы с Украиной, это непонимание, как себя вести. Сейчас я смотрю профиль в Instagram одного миротворца, который был в горячих точках. Он рассказывает, как выжить во время войны. Я изучаю всю эту информацию и рассказываю ее родным и друзьям. Заставила всех выучить правило «двух стен»: в случае взрыва первая стена берет на себя удар, вторая «гасит» осколки. Тогда у человека есть шанс выжить. Благодаря этому знанию мне стало немного спокойнее.

Сейчас, говорит Елена, в ее коридоре всегда лежит собранный рюкзак с заряженными PowerBank, деньгами, документами на ребенка, собаку и машину.

— А еще — брендовая сумка, которую можно продать: она стоит дороже автомобиля. Все эти вещи находятся в одном месте, у выхода, чтобы в случае чего в одну руку я могла схватить ребенка, во вторую — собаку, и убежать, — рассказывает Елена. — Сейчас мне смешно об этом рассказывать, а в первые дни войны у меня было страшное оцепенение. И мне до сих пор непонятно, куда бежать, если все начнется. У меня не удаленная профессия. Что я буду делать за границей, непонятно. Придется просто мчать в спокойном направлении, только бы оказаться в безопасности.

Девушка добавляет: она уже привыкла к тому, что живет рядом с военными. Теперь единственное, что остается Елене, как и другим местным жителям Мозыря, это продолжать делать свои будничные дела.

— Я пытаюсь не рыдать, не бояться, а жить дальше. А что еще остается? Я подготовилась к худшему, придумала план действий, сделала запас еды, если я вдруг окажусь под завалами. Другое дело — нужно быть глухим и слепым, чтобы не видеть и не слышать того, что происходит в небе. Вчера в обед снова был глухой хлопок, от которого сработали все сигнализации у машин, у меня зазвенело стекло, проснулся спящий ребенок. Когда я впервые вздрогнула ночью от звука ракеты, словила себя на мысли, что не могу пошевелиться — просто оцепенела. Не смогла даже прикрыть рукой своего ребенка. Я не в Киеве, не в Гостомеле — а все равно боюсь. По звуку очень сложно определить, куда она летит. Пока она движется в направлении Украины, но где гарантии, что направление не поменяется? — вздыхает Елена.

Девушка говорит, спустя несколько дней после начала войны в Мозырь приехали украинские беженцы. Многие из них стояли почти без одежды.

— Одна женщина стояла вообще с голыми ногами: носки она надела своему ребенку, чтобы он был в тепле. Я ее вспоминаю и думаю: то, что я здесь ночью не сплю, это лирика. Мой ребенок рядом, пока с ним все хорошо. Для меня самое страшное — оказаться на месте этих беженцев в чужой стране, когда до тебя никому нет дела. Мне кажется, в таком случае ты думаешь, что уже никогда не будешь в безопасности, — рассказывает Елена. — Я не понимаю одного: как в наше время все это могло случиться? Почему нельзя договориться? Почему должны страдать мирные люди, животные, дети, старики? Это неправильно, это ненормально… Почему два лидера, между которыми конфликт, не могут закрыться в бункере и разговаривать? Мы люди, выросшие на историях о Второй мировой войне, во многих семьях есть истории о ее ветеранах. Я не раз себя ловлю на мысли о том, что как только исчезло поколение, которое своими глазами видело тот ужас, он повторяется снова.

Девушка добавляет, что сейчас ей страшно за жизнь своих родных в Мозыре — «а вдруг украинцы решат ответить».

— Можешь пострадать ты, твой брат, мама, подруга, дядя. Я стараюсь об этом не думать, потому что в ином случае появляется желание надавить на педаль газа — и ехать куда-то далеко и очень быстро. А ехать некуда. Ты просто бессилен. И еще очень больно, что люди, которые могли бы стать лидерами мнений и предотвратить то, что с нашей территории летят все эти самолеты, сейчас находятся или в заключении, или в бегах. Остались лишь женщины, дети и те, кто боится что-то сказать.

«В телевизоре показывают красивую картинку — рассказывают сказку, что все хорошо»

Виталий живет в Лунинце. По словам мужчины, учения в их местности проходят давно, а потому к шуму военной техники местные жители уже успели привыкнуть.

— Я обращал внимание только на первые запуски ракет. Примерно недели две назад, около 8 утра, был очень сильный грохот — я даже не знал в тот момент, что мне делать. В это время я находился на работе, мы с коллегой не понимали, нам нужно прятаться или убегать. А так уже, в принципе, мы все здесь к шуму привыкли, — рассказывает Виталий.

Он добавляет: утром 24 февраля, как только он увидел новости о начале войны, испытал шок.

— Учений за всю мою жизнь я видел достаточно, но таких масштабов — впервые. Раньше я не наблюдал только летающих самолетов и в принципе такого количества техники. Наверное, поэтому мне и верилось, что война случится. Хотя я до последнего надеялся, что ошибаюсь, — делится воспоминаниями мужчина. — Первые недели до конца не верилось, что это происходит. Эмоции поутихли только спустя неделю: тогда пришло осознание, что это — новая реальность. От нас недалеко находится украинский город Сарны. Говорят, несколько дней назад его бомбили. Я из-за этого очень сильно переживаю: Украина находится рядом, это братский народ, у нас тесные связи. Все пропускаешь через душу…

По словам Виталия, местные жители уже привыкли, что по городу ходят военные: их часто можно встретить в магазинах и на улицах.

— К тому же рядом очень много техники. Первые дни войны здесь что-то постоянно выгружали, машины ездили туда и обратно. Затем все затихло на какую-то неделю, а вот сейчас снова началось. Привозят сюда, как я понимаю, белорусскую технику, перемещают куда-то в сторону Столина, — объясняет он.

Виталий отмечает: то, что чужие войска находятся на белорусской территории, вызывает у него «чувство какого-то угнетения».

— Уже мало кто верит, что у нас независимое государство — об этом говорят только в телевизоре. При этом я смотрю на некоторых людей рядом со мной — и складывается ощущение, что они воспринимают войну как что-то обыкновенное. А вот я понимаю: то, что здесь базируются военные другой страны, создает риск, что наш город может тоже подвергнуться обстрелам. В телевизоре же показывают красивую картинку: рассказывают перед сном сказку, что все хорошо. Но это же очевидно: и к нам вся эта война может прийти как к приграничному городку… — рассуждает мужчина. — Мне кажется, люди в Минске более спокойно все воспринимают: «где-то там летают самолеты, запускают ракеты». Недавно я разговаривал с человеком из «спокойного» района. Он говорит, у них и близко ничего такого нет. А что у нас?! А у нас это происходит каждый день. Я задаюсь вопросом, а что мы можем сделать. Наверное, от нас не многое зависит. Если наши военные не могут решиться все это остановить, что могут сделать обычные гражданские люди?

«Нам страшно — а у них жизнь исчезает!»

Наталья тоже проживает в Лунинце. По словам женщины, неделю назад недалеко возле города что-то громко рухнуло — «все местные были на ушах».

— Сейчас никаких взрывов нет, издали иногда слышатся хлопки, но люди уже ко всему привыкли. Конечно, общее мнение такое: это ужас, это страшно. В ту сторону что-то летит, но все к этому с болью относятся: все живые люди. Все все прекрасно понимают и выступают против этого, — рассказывает женщина.

По ее словам, местные жители время от времени видят светящиеся в небе объекты. А затем — следы от них и что-то похожее на дым. Большинство из них уверены: это ракеты.

— Жутко, когда взрывы громкие. А сейчас общее чувство страха уже притуплено. Страшно, что в мире происходит, что нас во все это втянут, что будут бомбить в ответ… Одинаково пугает и то, и другое. И естественно, что если нас во что-то вовлекут, здесь, на Лунинце, это отразится, — рассказывает местная жительница.

Она добавляет: людям очевидно, что цель у объектов, летящих в небе, одна — убивать людей. Именно по этой причине происходящее воспринимается так болезненно.

— А для чего же они еще нужны? Они именно поэтому и летят. Это все понимают. И у нас — и чувство страха, и чувство безысходности, и чувство беды за людей, — вздыхает женщина. — Нам что? Нам страшно — а у них жизнь исчезает! Это же беда такая: украинцы рядышком живут. Мы ж столько ездили в эту Украину! А здесь их истребляют полностью… Конечно, это и боль, и страх, и переживания за соседей. Я еще не слышала, чтобы кто-то из людей говорил: «А, вот так им и надо!». Есть те, кто сомневается, но в общей массе наши люди высказывают боль от этого всего, — добавляет она.