Между США и Китаем разворачивается холодная война

Где сейчас главный фронт?

Многие месяцы после полномасштабного российского вторжения в Украину Китай оставался по большей части безмолвным и почти незаметным на глобальной арене. Но в конце прошлого года ситуация поменялась и официальный Пекин вышел из фактической самоизоляции, снова став одним из самых заметных игроков в мировой политике, пишет для zn.ua доцент украинского института международных отношений КНУ имени Тараса Шевченко Виктор Константинов.

Для нас в фокусе внимания оказались китайский «мирный план» и китайско-российские переговоры на высшем уровне. Но самые масштабные сдвиги в политике Пекина последних месяцев произошли на Ближнем Востоке.

Собственно, нынешний китайский камбэк начался в этом важном регионе: в декабре Си Цзиньпин отправился в Эр-Рияд с первым зарубежным визитом постковидной поры. За насыщенной поездкой китайского лидера на Аравийский полуостров последовал визит иранского президента Ибрахима Раиси в Пекин и наконец подписанное при посредничестве КНР саудовско-иранское соглашение. Все эти события уложились в неполные три месяца, что говорит не только о тщательной подготовке этих шагов, но и о наличии у Китая стратегического плана.

Важность Ближнего Востока для самого Китая не вызывает вопросов уже давно. Отсюда на протяжении нескольких десятилетий идут основные поставки нефти, регион является одним из ключевых рынков сбыта для китайских IT и телекоммуникационных компаний, а также для вооружений. Естественно, что активность китайской дипломатии в регионе — одна их наиболее высоких. И все-таки до недавнего времени основой региональной политики было развитие двусторонних отношений. Отличие последних шагов Пекина в том, что их непосредственная цель — изменение структуры отношений на Ближнем и Среднем Востоке, новый баланс сил в регионе.

Китай продемонстрировал, как долговременные инвестиции в экономическое и технологическое партнерство превращаются в политическое влияние. Торговля, инвестиции и совместные инфраструктурные и промышленные проекты сделали КНР ключевым, а то и вовсе главным экономическим партнером для большинства стран региона — Ирана и Турции, Саудовской Аравии и Кувейта, Египта и Иордании. Китай сейчас крупнейший инвестор в регионе и главный поставщик современных технологических решений во многих секторах — от энергетики и связи до сельского хозяйства. Все эти достижения подкреплены дюжиной соглашений о стратегическом партнерстве, каждое из которых реально работает.

Именно на такой солидной базе Пекин совершил переход к влиянию на всю ближневосточную политику. Дело в том, что Китай необходим многим странам, зависимым от него, по крайней мере в экономике, а сам он достаточно силен и активен, чтобы региональные государства воспринимали его политические амбиции серьезно.

Насколько серьезно воспринимают Китай в регионе? Чуть больше года назад Вашингтон потребовал от ОАЭ отказаться от соглашения с Huawei, согласно которому китайская компания должна была развернуть в эмиратах сеть связи стандарта 5G. В противном случае американцы угрожали заблокировать поставку самолетов пятого поколения F-35 и других вооружений. Выбор был сделан в пользу соглашения с китайцами. Речь идет не о маргинальном режиме, а об одном из наиболее доверенных союзников США в регионе, партнере НАТО и редкой арабской стране, имеющей доступ к самым современным американским вооружениям. Чтобы было ясно, что эмираты не встали на путь джихада против американцев — приблизительно в то же время они пошли навстречу другому американскому требованию и запретили китайцам сооружать новый терминал в порту Халифа неподалеку от Абу-Даби.

Страны региона, особенно из лагеря американских союзников, не поменяли флаг — они по-прежнему опираются на партнерство с Вашингтоном в обеспечении своей безопасности. Но сближение с Китаем делает их менее зависимыми от США, заставляет американцев идти на уступки, следовательно ощутимо усиливает региональные державы. Многие десятилетия такой альтернативы в регионе вообще не было, США были здесь гегемоном. Это не нравилось ближневосточным странам не из-за врожденного антиамериканизма — просто такое положение дел означало, что регион целиком зависит от того, насколько в текущий момент он интересен Вашингтону. И когда интерес пропадал, с кризисами региону приходилось справляться самостоятельно. Получалось, как правило, не очень.

Ближневосточные страны ждут от Китая, что тот станет «запасным вариантом» решения региональных проблем как раз на тот случай, когда американцы в очередной раз потеряют интерес к Ближнему Востоку (как это случилось при Обаме) или, наоборот, будут слишком настойчиво и без учета мнения региональных партнеров «умиротворять» регион (как при Буше-младшем). Во время первого китайско-арабского саммита и первого саммита КНР со странами Организации сотрудничества арабских государств Персидского залива, прошедших в декабре прошлого года, региональная безопасность и миротворческие инициативы на Ближнем Востоке были главными политическими темами.

Поэтому и соглашение между Саудовской Аравией и Ираном, подписанное в Пекине, для региона наиболее значимо как символический акт — с согласия всех заинтересованных сторон Китай занял место рядом с США как держава, ответственная за происходящее на Ближнем Востоке. До этого момента американцы были единственной силой, мирившей враждующие стороны и устанавливающей региональный порядок. Даже СССР это было не по плечу. Теперь весь мир увидел картинку, когда ту же роль выполняет Китай.

Да, роль эта за Китаем — авансом. И о единоличном перекраивании Ближнего Востока Пекином речь не идет и не пойдет еще долго. Так что никакой угрозы «изгнания» США с Ближнего Востока или превращения Китая в регионального гегемона на горизонте нет. Но несомненно, что Китай будет очень стараться. В регионе у него есть не просто стратегический интерес, а интерес глобальный, связанный с главным вызовом — конфронтацией с США.

Американцы при Обаме ушли с Ближнего Востока не в пустоту, они перенесли акцент своей политики в Восточную Азию, на задний двор Китая, заставив того обороняться почти что в собственном доме. Когда американцам в прошлом году после российского вторжения удалось сколотить мощную и действенную коалицию в поддержку нашей страны, для Китая это стало неприятной неожиданностью. Снова Китай должен был действовать вторым номером, снова он лишь оборонялся. Стратегический союзник проигрывает, антикитайские настроения в Европе растут. Причем перехватить тут инициативу у Китая шансов нет — отсюда и «мирный план», цель которого состоит в заморозке войны в Украине во избежание дальнейших ударов по его интересам.

Ставка на Ближний Восток — по сути попытка КНР перехватить стратегическую инициативу в противостоянии с американцами. Угроза «китайского Ближнего Востока» должна заставить США выделить часть ресурсов, чтобы парировать китайские шаги. Ресурсов экономических, военных, дипломатических. Эти ресурсы придется снимать с других направлений — как минимум уменьшая давление на Китай в Восточной Азии. Разумеется, пока значительной угрозы для США на Ближнем Востоке нет. Но Китай точно не остановится на достигнутом и будет лишь наращивать свои усилия в регионе. Оставить эту опасность без внимания Вашингтон не сможет, как бы скептически там ни относились к перспективе потерять регион.

На фоне войны в Украине полным ходом разворачивается другая — холодная война США и КНР. Ближней Восток стал первой заявкой на превращение ее в действительно глобальный конфликт. И, возможно, не последней.