Андрей Новик: О событиях в Беларуси нужно говорить прямо, а не с «фигой в кармане»

Настоящий белорусский театр сегодня находится за границей.

В Варшаве 4 июня показали спектакль «Море Кристины», посвященный первым дням протестов в Беларуси. Театральная постановка, представленная командой Team Theatre, рассказывает о простых белорусах, бросивших вызов режиму и ужасах репрессий, через которые им пришлось пройти.

Сайт Charter97.org поговорил о спектакле «Море Кристины» с режиссером Андреем Новиком:

— Идея создания таких проектов витает в воздухе. Это то, о чем нужно говорить, что нужно показывать, но вопрос в материале. Именно этот материал я увидел, когда мы поехали его читать в Краков, куда я был приглашен как актер.

Когда мы его читали, у меня сложилась картина, что это тот материал, который я понимаю, его нужно сделать сейчас не столько для белорусов, сколько для поляков, украинцев, всех, кто еще не до конца понимает, что же у нас в Беларуси происходило.

Об этом нужно говорить всегда, не забывать, во-первых, для тех, кто сам через это прошел и уехал из Беларуси. Ведь многие начинают дистанцироваться от происходивших событий.

На почве войны в Украине Беларусь стала абсолютно второсортной темой. Многие забыли, они видят в новостях, что полетели ракеты из Беларуси, что там Лукашенко, белорусы для многих стали как будто совершенно другим народом, а буквально пару лет назад они восхищались нами, нашей революцией и вдруг говорят: «Так это же белорусы, которые воюют за Россию». Нет, ребята, нас оккупировали. Помните о том, что с нами сделали, чтобы сейчас народ просто не мог поднять головы.

— Ваш спектакль направлен больше на белорусов или вы ставите целью рассказать о событиях в Беларуси иностранной аудитории?

— Моя главная задача — это донести до всех иностранцев, до которых мы сможем дотянуться и достучаться. И побочная, конечно, посыл к белорусам: «Ребята, не забываем!» Когда ты уже два года находишься в безопасной стране, начинаешь забывать те ощущения и забывать о тех людях, которые до сих пор находятся за решеткой. О ком-то не слышно, над кем-то издеваются, продолжаются репрессии. Наш спектакль — это возвращение. Повторюсь, ребята, не забываем. Вот, что главное.

— Какие отзывы о спектакле вы получаете от иностранцев?

— Было несколько человек, которые сказали, что это очень важная тема. Благодарили, что мы это сделали, потому что они слабо знают историю тех дней.

Отмечу, что мы сразу сделали все субтитры. Сейчас занимаемся переводом на английский язык и будем стучаться на фестивали, где публика все-таки будет больше польской. Первый показ у нас состоялся, на нем 90% зрителей были белорусами, но будем пробиваться к польской публике и дальше — в Берлин, а там посмотрим.

— Расскажите о труппе Team Theatre. Кто эти люди?

— Team Theatre в том понимании, в котором он есть сейчас, был образован в Польше 1,5 года назад. Team Theatre — группа ребят из Гомеля, у которых был свой театр в Беларуси и его закрыли по политическим мотивам. Им пришлось бежать из страны, а уже здесь мы, эмигрантские ребята, актеры, организовались, воссоздали его и пытаемся что-то делать.

Скажем так, здесь не только актеры Team Theatre, а представители и из Свободного театра, и два человека из Купаловского. В этом проекте — интернациональная группа. Есть и из Херсонского театра девушка. Вот эта группа на энтузиазме занимается созданием чего-то очень важного.

— Почему сегодня не так много спектаклей с попыткой осмыслить тот ужас, через который пришлось пройти белорусам? У меня всплывает в памяти лишь «1,8 метра» и вот ваш проект.

— Это очень сложный вопрос. Наверное, очень многим еще болит, нужна некая терапия, а не погружение в это состояние. Хоть у нас половина команды прошла через репрессии. Один из них — политзаключенный, которого выпустили буквально пару месяцев назад, но он все равно участвовал в создании этого проекта, потому что считает это очень важным.

Многие наши друзья-экс-политзаключенные не смогли прийти на премьеру. Они говорят: «Спасибо, что это делаете, вы — большие молодцы, но физически мы не можем». Я понимаю, что у многих людей есть еще очень сильно болезненные воспоминания, погружаться в них просто не хватает эмоционального состояния.

Насчет того, что все-таки не создано больше ярких и прямых высказываний, мне кажется, что именно так нужно говорить — прямо. Не с «фигой в кармане», не с отсылками, а напрямую. Мы ведь говорим не для своего зрителя, нам нужно стучаться и объяснять положение в нашем обществе всем тем, кто нас, скажем так, принимает.

— Хотелось бы затронуть и вашу историю. Вы ведь ушли из театра на фоне протестов. Как вы приняли это решение?.

— Да, я ушел из Республиканского театра белорусской драматургии, когда была объявлена общенациональная забастовка. Чтобы не подставлять именно сам театр, я не объявлял забастовку в прямом смысле слова, но уволился в первый ее день, чтобы говорить от своего имени.

Мы в театре очень много собирались, обсуждали, как нужно действовать. Сотрудники театра раскололись: кто-то говорил, что нужно идти на радикальные меры, а кто-то, что нужно сохранить театр.

Вот это состояние постоянного рассуждения и бездействия привело к тому, что я в один день приехал на репетицию, но вместо сцены пошел в кабинет директора, чтобы он подписал мое заявление на увольнение, которое лежало уже с начала сентября. Я сказал, что если мы что-то будем делать, то я его заберу или вы его подпишите.

— Что сегодня из себя представляет театр внутри Беларуси?

— Если честно, то я не могу сейчас ничего сказать. Я потерял интерес и не слежу за теми событиями, которые разворачиваются именно в белорусском театральном пространстве. Из того, что до меня косвенно доходит, я вообще не понимаю, как в этом можно существовать.

Ведь к тебе начинают приезжать русские режиссеры, ставятся русские спектакли. Видно же, что идет колоссальный откат назад. Думаю, что они все прекрасно это видят, но ни у кого уже не хватает сил что-то противопоставить из-за страха перед тем, что делать дальше, перед будущим.

На мой взгляд, выбор был сделан более двух лет назад, когда нужно было действовать резко и кардинально.

— Сейчас за границей работает много белорусских трупп. Насколько вообще возможно сохранить белорусский театр за границей?

— Мы очень на это надеемся. Как бы это не было пафосно сказано с моей стороны, мое ощущение, что самый настоящий белорусский театр сейчас и находится в эмиграции. Неиспорченный, несогласный, голодный и обездоленный.

Все мы держимся на идее, а не деньгах. Конечно, есть очень много проблем, но мы действуем и надеемся, что театр сохранится.

Вопрос в том, что, например, в Варшаве около 70 тысяч белорусов. Для них же будет прекрасно, если будет существовать белорусский театр. Я очень надеюсь, что белорусы будут ходить. Хотелось бы это сохранить и поставить на какой-то железный фундамент, чтобы мы могли существовать, творить, ездить по миру, показывая белорусскую культуру.

Ведь выехать сейчас из Беларуси какой-то труппе это, во-первых, невозможно, а, во-вторых, начнутся вопросики. Мы же будем держаться, пока можем. Другой вопрос в том, сколько мы сможем это делать без поддержки, потому что даже когда мы играем спектакли, то это не в плюс, а в минус. Если мы продаем за 15-30 злотых билеты и приходить 30 человек, то этого не хватает даже на оплату аренды и затраченные ресурсы.

Пока помогает польский Театральный институт, но с точки зрения помощи от белорусских сообществ мы не ощущаем помощи.

Поддержать команду Team Theatre можно по ссылке.