Почему Путин отказался от плана обменять Навального

На решение об убийстве оппозиционера могли повлиять политическая конъюнктура.

Как и в жизни, в политике кажущееся тоже далеко не всегда является подлинным. Взять, например, создателя Исламской республики Иран имама Хомейни. В историю он вошел как один из самых фанатичных деспотов второй половины ХХ века, который ни мало не колеблясь претворял в жизнь все свои самые мрачные замыслы и горе было тому, кто имел отличное от него мнение.

Недавно я читал о том, как придя к власти, Хомейни проводил земельную реформу. Она была крайне конфликтной и он вертелся там как уж на сковороде, пытаясь избежать личной ответственности за решение, которое могло кому-то не понравиться. В то время радикальная массовка - та самая, что незадолго до этого совершила исламскую революцию, - настаивала на экспроприациях и более справедливом перераспределении земли, а главные шиитские клирики - сами крупные землевладельцы - были против. Они стояли на том, что частная собственность священна. Парламентское большинство было на стороне экспроприаторов; Совет стражей выступал в защиту интересов лендлордов. Когда к Хомейни приходили одни - он кивал им, когда другие - кивали и им тоже. От имени великого аятоллы одновременно вносились взаимоисключающие законопроекты и заключались бесконечные соглашения, которые тут же нарушались. Чтобы разруливать конфликты говорившего от имени народа парламента и вещавшего от имени Аллаха Совета стражей, Хомейни придумал специальный Совет целесообразности, который не столько разрешил существующие противоречия, сколько еще больше их запутал. В конце концов, рахбар так и умер, оставив после себя клубок неразрешенных разногласий. 

Я привел этот пример, чтобы показать: лидер, со стороны кажущийся решительным и фанатичным, далеко не всегда таковым является. Иногда короля действительно играет свита. Как говорили на Руси: жалует царь, да не жалует псарь. 

***

Одной из самых важных и неожиданных новостей, связанных со смертью Навального, стало сообщение «Бильд» о том, что на самом деле оппозиционера планировали обменять на сидящего в немецкой тюрьме чекиста Красикова. На первый взгляд эта версия не очень хорошо стыкуется с происшедшим: если оппозиционера собирались обменять, то зачем надо было его убивать? 

В реальности не всегда нужно искать в политических решениях последовательную логику, она там есть далеко не всегда. Не исключено, что не зная точно, как ему поступить, подобно Хомейни Путин дал добро на одновременную реализацию обоих сценариев: «Обменять? Ну что же, может и обменять. Давайте, пробуйте», «Убить? Да, пожалуй вы правы, наверное действительно лучше убить». 

Оптимального сценария в ситуации с Навальным у властей не было, приходилось выбирать между несколькими плохими, вот глава государства и колебался. В какие-то моменты он прислушивался к умеренной части своего аппарата, которая говорила, что дальше обострять ситуацию не надо, потому что образующегося напряжения система может и не выдержать; в какие-то - склонялся к точке зрения «ястребов», которые исходят из принципа «жги, господь». 

Чтобы понять суть принимающегося решения, надо смотреть не только на него, но и на контекст. Контекст же в последние месяцы был следующий: в области внешней политики и на фронте все шло очень даже неплохо - украинское контрнаступление не достигло заявленных целей и забуксовало, Запад явно устал и начал сдуваться; зато в области внутренней политики дела складывались крайне неблагоприятно.

Очереди на Надеждина, в которые месяц назад выстроились россияне, стали самым серьезным шоком для системы за последние полтора-два года. Совершенно неожиданно прежде несуществовавшие антивоенные настроения материализовали себя. Раньше противопоставить цифрам официальных социологов, утверждающих о тотальной поддержке народом войны, оппозиции было нечего. Когда Песков говорил, что нация сплотилась вокруг лидера, то повода утверждать, что он лжет, не существовало. Теперь же ситуация радикально изменилась.

Что значат слова и цифры против картинки, на которой десятки и сотни тысяч человек по всей стране выстраиваются в очереди, чтобы поддержать антивоенного и антипутинского кандидата?

Происходящее не могло не вызвать взрыва раздражения у Путина и очевидно, что виновным тот назначил внутриполитический блок своей администрации: в то время, как президент одерживает победу за победой на внешних фронтах, эти бездельники не могут прикрыть ему тыл - заигрались в демократию и за каким-то чертом позволили Надеждину собирать подписи. Могли ведь зарубить его на старте - как Дунцову, - но почему-то этого не сделали. 

Думаю, что именно с учетом сложившейся разницы между внутренней и внешней конъюнктурами Путин решил отбросить прежде одобренный им план обменять Навального. Он дал убедить себя «ястребам», утверждающим, что считаться с мнением Запада в условиях, когда тот ни на что не способен, нет необходимости, а терпеть выходки всех этих оппозиционеров в ситуации, когда огромное число граждан, оказывается, только и ждут повода выйти на улицу, тем более нельзя. 

***

В высшей степени непоследовательные действия властей в ситуации с телом Навального тоже можно объяснить неспособностью Путина выбрать между вариантами, предлагаемыми «ястребами» - не отдавать тело, игнорируя общественное мнение, - и «технократами», считающими, что столь откровение попрание норм морали чревато недопустимым ущербом для репутации властей. В результате получился худший из всех возможных вариантов - сначала тело не отдавали, собрав массу негатива, а потом - под давлением общественности - отдали, продемонстрировав недопустимую для диктатуры «слабость».

Аббас Галлямов, «Точка»