Леонид Лущик: После «Пиратов ХХ века» к нам стояли огромные очереди

10 мая легенде белорусского каратэ исполнилось 70 лет.

Самый кассовый советский фильм за всю историю кинематографа своей популярностью во многом обязан каратэ. Герои «Пиратов ХХ века», владеющие этой системой восточных единоборств, мгновенно стали и властителями дум миллионов мальчишек. Ну а Тадеуш Касьянов, Николай Еременко и особенно Талгат Нигматулин превратились и вовсе в мифических персонажей.

Однако немногие знали, что в том же 1979 году в Таллине прошло первое первенство СССР по каратэ, на котором земляки Еременко чувствовали себя вполне уверенно, выиграв золото и два серебра. Леонид Лущик занял второе место в весе до 75 кг, а через 4 года стал и первым белорусским обладателем черного пояса.

Это случилось после победы на международном турнире на Кубе — буквально накануне того печального дня, когда каратэ запретили в СССР.

Вetnews.by опубликол интервью с Леонидом Лущиком:

— История советского каратэ весьма своеобразна — его то разрешали, то закрывали…

— Я познакомился с ним еще в то время, когда официального признания не было. В 1974-м, после армии, поступил на педагогический факультет ИФК.

Имел разряды по волейболу и футболу, спорт любил, и мне, провинциальному парню из Барановичского района, очень хотелось стать преподавателем физической культуры.

И тут подходит сосед по комнате: «Леня, хочешь заниматься каратэ?» — «Конечно». Выяснилось, что Саша Кожемякин — другой наш однокурсник, организовал секцию, которая базировалась в небольшом зальчике прямо возле общежития.

О каратэ я не знал практически ничего. Разве что, как и все, смотрел фильм «Гений дзюдо», где оно было представлено в качестве самостоятельного вида единоборств — и весьма эффектно.

Когда пришел на первое занятие, то, признаюсь, не понял, куда попал. Какие-то непривычные стойки, такие же удары. Но мне понравилось, поэтому быстро втянулся.

Саша был самоучкой, но очень любознательным и въедливым — он собирал все, что можно было найти о каратэ. От него мы почерпнули и первые знания о философии этого вида единоборств.

Мы, конечно, не японцы, но их традиции накладывали свой отпечаток — это, в первую очередь, уважение к учителю, к предмету, который он преподает, даже к залу, в котором проходят занятия.

— Да уж, в футболе или в волейболе такого не встретишь.

— И в этом тоже был свой романтический флер, что привлекало в каратэ еще больше. Поначалу тренировались три раза в неделю. Плюс занятия в институте, который тогда был одним из лучших в Союзе. Как будущие педагоги мы осваивали практически все виды спорта, и это давало довольно серьезную разностороннюю общефизическую подготовку.

Очень большую роль в развитии белорусского каратэ в те годы сыграл вернувшийся после службы в армии в Эстонии Вячеслав Киршевский. Его сослуживцами были местные ребята, занимавшиеся каратэ. А они, в свою очередь, черпали знания из программ финского телевидения, которое ловилось в этой республике.

Слава привез нам базовую технику стиля типа шотокан, технический комплекс ката. Пошли входы в атаку, элементы защиты, перемещения и так далее.

Конечно, огромный вклад в развитие каратэ внес вскоре приехавший в Минск друг Кожемякина — Олег Борисович Кириенко. Он — наша легенда, и это без вопросов.

В 1977 году мы работали на базе зала бокса ИФК. Тогда методику только нащупывали, и учителя были поражены, когда у меня, самого первого из группы, получился боковой удар — маваши гери. «Гляди-ка, а Леня может!»

Я был невероятно польщен. Видимо, сказалась моя хорошая координация и быстрота — и в тот же день решил, что это только начало и дальше надо работать еще больше и упорнее.

— Какой правильный молодой человек.

— Советская школа. Я много читал всяких поучительных историй, как становятся чемпионами. Там всегда была одна мораль: какой бы ты ни был в начале тренировок, но благодаря труду обязательно добьешься поставленной цели.

Впрочем, я уже потом понял, что «физику» и выносливость можно наработать, но если у тебя нет врожденной быстроты и координации, то стать хорошим каратистом будет довольно сложно.

Поэтому потом при приеме в секцию всегда уделял внимание проверке именно этих основополагающих качеств.

— Ваша первая победа?

— В 1978 году выигрываю первенство Минска. Киршевский, Кожемякин и Кириенко присутствовали, но не участвовали — они выставили своих учеников. Тех оказалось около тридцати, и все они выступали в одном весе. Тогда мы и понятия не имели о разных весовых категориях.

Чемпионат проходил в каком-то зале возле Комаровки и, понятно, был закрытым, потому что в то время каратэ официально в Советском Союзе не было признано. Все было запрещено — вплоть до уголовной статьи. Кстати, на этот чемпионат мы пригласили Александра Васильевича Медведя, и тот остался очень доволен увиденным, удивившись, почему нас запрещают.

Я в армии вступил в кандидаты в члены партии и уже в институте стал членом КПСС. И начал сам тренировать студентов. Когда об этом узнал наш парторг, он сказал: «Леня, если будешь преподавать каратэ, мы тебя из партии исключим». На это я сразу же ответил: «Ну, и исключайте».

— Отважно.

— Мне нравилось каратэ, и я не понимал, почему надо делать выбор между ним и партией. И чем, собственно, этот вид единоборства не устраивает КПСС.

— Чем же закончилась история?

— Тем, что вскоре, буквально через несколько месяцев, 13 ноября 1978 года каратэ стало легальным видом спорта. Была основана всесоюзная федерация — благодаря Алексею Борисовичу Штурмину и его московскому клубу.

Тогда же я заканчивал учебу — с красным дипломом. И мне предложили остаться на кафедре теории и методики физического воспитания.

Проработал там до 1981-го и уже собирался поступать в московскую аспирантуру, как пригласили в Центр рукопашного боя и специальной подготовки на базе ВДФСО «Динамо». Такие тогда создавались во всех союзных республиках.

Возникла необходимость в реформе системы самозащиты без оружия, потому что, по статистике, в таких столкновениях начало погибать слишком много сотрудников — они оказывались не готовы противостоять преступникам, вооруженным холодным и огнестрельным оружием.

Мы занимались внедрением новой, более эффективной, методики, и к этой работе были привлечены очень сильные специалисты из разных видов единоборств со всего Союза. Это стало местом моей работы на ближайшие 15 лет.

Но одновременно я продолжал выступать в соревнованиях. Первое первенство СССР состоялось в Таллине в 1979-м. Место проведения было неслучайным — именно эстонцы тащили тогда вперед советское каратэ. Я стал вторым, как и Володя Сидоренко в весе 85 кг. А Олег Кириенко стал чемпионом в весе до 70 кг.

Защитной экипировки как таковой не было — при том что все ребята были очень здоровые и били так, что мама не горюй. Нынешние бойцы, уверяю вас, тем боям бы просто ужаснулись. После турнира все — и победители, и проигравшие — были, мягко говоря, в разобранном состоянии. С поломанными ребрами, разбитыми головами и множеством других травм.

В голову бить запрещалось, но били, ниже пояса тоже нельзя, но и туда прилетало. Плюс судейство, которое, мягко говоря, было не самым совершенным. Как и сами правила.

Бойцы собрались хорошие, но над техникой нам всем предстояло еще работать. После чемпионата нас троих пригласили в сборную СССР.

Помню, на первом сборе в эстонском Хаапсулу моим соседом по комнате стал без преувеличения величайший мастер для тех времен — Владимир Иванович Илларионов.

Он занимался у специалистов Лаоса, Вьетнама и стран Африки. Сам мастер спорта по плаванию, невероятно координированный, очень быстро освоил технику, победил в Таллине, а потом и на первом чемпионате СССР в Ташкенте в 1981 году в абсолютной категории. Причем сделал это в обоих случаях с блеском.

Я с восторгом наблюдал за его боями. Человек идет на него, Володя встречает в голову, делает зацепы, подсечки — и на этом все заканчивается. Работает просто идеально.

Мы с Вовой Сидоренко смотрели за ним в четыре глаза, а потом отметили: как только соперник собирался его атаковать, Илларионов тут же делал движение навстречу и наносил удар первым. И всегда опережал, получая два балла.

Эту методику мы перевезли в Беларусь и потом работали с ней в Центре с Александром Летецким — он был старшим тренером сборной республики. В 1980-м успешно выступил только один Кириенко, ставший вторым «на Союзе». Я тоже был неплох, но меня уже знали и засуживали.

— Интриги врагов.

— Каратэ стал 52-м видом спорта, культивируемым в Советском Союзе. И он, понятно, не мог жить по каким-то своим, особенным правилам. Субъективность же была везде — и если кого-то надо было убрать в угоду ведомственным или национальным интересам, то это делалось без излишних сантиментов.

В 1981-м «на Союзе» у меня серебро — тоже единственное в нашей команде. Но сами виноваты — наше пресловутое белорусское благородство. Решающий бой с грузином Бакурадзе, а у него проблема с рукой. Я мог бы добить его, и тогда чистая победа — 6-0. А Летецкий говорит: «Ай, Николаич, да не надо». Осталось 4-0.

Ну все, уже наш флаг вешают, а потом р-раз — и у меня на одно штрафное очко больше, чем надо для победы…

В следующем году наша упорная работа наконец-то приносит результат. На чемпионате СССР у сборной Беларуси сразу три золотых медали — у Анатолия Курьяновича, Виктора Гриневича и Андрея Михайлова. Вообще-то их должно было быть больше, но допустить этого, конечно, не могли — получилось бы, что белорусы забрали первенство в половине категорий!

Самое интересное, что я снова встречаюсь в финале с тем самым Бакурадзе. Выигрываю — это видно всем, кроме судей. Пробиваю чистые удары, а их просто не засчитывают.

Схожу с татами, и наша команда начинает меня качать — демонстративно. Чиновник из федерации возмутился: «Да мы вас за такое дисквалифицируем!» — «Вы своих судей для начала дисквалифицируйте!»

Это потом я уже узнал от тех же грузин, что мое поражение стоило тысячу советских рублей и ящик лучшего вина.

Но все равно результат у нас был отличный: три золота, два серебра Сергея Крутикова в весе до 80 кг и в «абсолютке» и три бронзы — моя, Кожемякина и Володи Задирана. Тогда у нас была команда мечты!

В следующем году «на Союзе» в Волгограде мы в команде стали вторыми, уступив только российской сборной. Тогда же попал в состав сборной ЦС «Динамо» для участия в первом для советских мастеров международном турнире.

Он проходил на Кубе и был посвящен 30-летию со дня штурма казарм Монкадо. Поездка стала прорывной во всех отношениях. Во-первых, нас никогда не выпускали за рубеж. Во-вторых, мы имели возможность помериться силами с мастерами серьезного уровня — каратэ в этой стране уже имело хорошие традиции и свою историю. Как было написано в полученном мною дипломе, «Каратэ — оружие революции».

Ну, и в-третьих, я был поражен, как местные болели за своих. Впервые бился при таком ажиотаже. «Убей его!» — это самое безобидное, что мы слышали. Многим нашим ребятам было трудно справиться с таким давлением, а меня, наоборот, это заводило. Может, именно поэтому и стал одним из двух советских спортсменов, кто победил. Тогда же получил и черный пояс — первый в нашей республике.

История с финальным боем достойна отдельного изложения. Мой потенциальный соперник хоть и победил в полуфинале, но не был допущен к финалу из-за рассечения брови. Оставалась простая формальность—лишь подняться на верхнюю ступеньку пьедестала, о чем мне организаторы заблаговременно и сообщили.

Каково же было мое удивление, когда назавтра в зале внезапно объявили, что сейчас состоится бой за первое место — в моей весовой категории! Я едва успел размяться за эти две минуты и пулей вылетел на татами, где меня уже ждал этот парень — к слову, чемпион Панамериканских Игр и личный телохранитель Фиделя Кастро.

Равный бой, но мои удары судьи почему-то не считали, поэтому счет был ничейным. И вот уже под конец после очередной моей не засчитанной атаки, прилетел привет от Фиделя — со всей дури кубинец засадил мне в горло, а это категорически запрещено правилами. К восторгу зала я упал на татами, но судьи тут же дисквалифицировали кубинца, а меня объявили чемпионом.

Встал на пьедестал, заиграл советский гимн, а кубинец — один из лучших бойцов страны — не в силах сдержать слез. Ну что делать — пригласил его стать рядом со мной. И зал зааплодировал…

Кубинцы потом извинялись еще несколько дней, им не хотелось, чтобы турнир запомнился нам именно таким образом: «Леня, сорри, ты — чемпион! И еще, научи, пожалуйста, вашим подсечкам, у нас так никто не умеет».

— Научили?

— Да, это уже наша белорусская школа, но для них мы все были советскими. Климат там тот еще, но две недели совместных сборов дали больше, чем год тренировок дома. Все-таки международный опыт ничем заменить нельзя. В первые годы становления каратэ в Союзе нам его катастрофически не хватало.

— Зато советский народ принял новый вид с воодушевлением.

— Это да, мы были на разрыв — я перебил несметное количество досок, кирпичей и блоков на одних только показательных выступлениях.

Не хочу ничего говорить, но советские доски и нынешние, клееные — это две большие разницы. Обычно это были «двадцатки» или «тридцатки» — у нас были так набиты руки и ноги, что разбивали их элементарно.

Однажды только мы с Олегом Кириенко попали в ситуацию — на популярной в те годы программе «Спортландия», которая шла в прямом эфире. Не знаю, где взяли эту сосновую доску, но она не понравилась мне с самого начала — такое чувство, что состояла из одних сучков.

Обычно разбивал доску ударом кулака с первого раза, а в тот раз не получилось ни с первого, ни со второго. Удар локтем — та же история. Не получилось и у Олега, который бил ногой. Две попытки — безрезультатно. Но третью он, к восторгу зала и нашему общему облегчению, все же реализовал…

— Однако в 1984 году каратэ в стране было официально запрещено. Причем я слышал несколько версий — частые смертельные случаи на соревнованиях, большое количество расплодившихся школ, в которых преподавали все, кому не лень. А венцом всего стала критическая статья в «Советском спорте», попавшаяся на глаза первому секретарю Московского горкома партии Виктору Гришину, который и стал инициатором запрета.

— Скажем так, всего было понемногу — внук одного из членов Политбюро попал в историю, в которой его отметелили ребята, явно знакомые с каратэ. Смертельные случаи действительно имели место, хотя их было не так уж и много.

Но главная причина все-таки заключалась в другом: к сожалению, некоторые каратисты стали членами преступных группировок, и правительство приняло упреждающие меры.

Конечно, я не считаю это решение правильным. По сути, оно ничего не дало, а просто затормозило развитие вида спорта, который уже набрал в стране хорошие обороты.

Чего греха таить, пришлось обходить эти запреты — в нашем динамовском центре я продолжал культивировать каратэ, но уже под видом рукопашного боя. Днем работал с сотрудниками силовых ведомств. К слову, довольно успешно — многие из них становились чемпионами СССР по рукопашному бою, а вечером приходили тренироваться ребята из нашей сборной и те, кто интересовался каратэ.

— В чем, кстати, его отличия от «рукопашки»?

— Если в рукопашном разрешалась борьба — захваты, удержания, удушающие приемы и так далее, то у нас этого не было. Удержание лишь кратковременное — можешь сделать заднюю подножку или подсечку, а потом добить соперника ударом. Все.

— Вы рисковали.

— Не особо, потому что отличить эти два вида единоборства могли только специалисты. Но они-то как раз и были завсегдатаями этих тренировок.

— Каратэ в конце семидесятых стало невероятно популярно во многом благодаря «Пиратам ХХ века». Узбекского актера Талгата Нигматулина мальчишки считали тогда одним из лучших каратистов страны — уж больно здорово он отоваривал своего друга-сокурсника и нашего земляка Николая Еременко…

— Да, фильм сделал для рекламы нашего вида очень много. В нем, напомню, снимался Тадеуш Касьянов — старший тренер Центральной школы каратэ и один из самых авторитетных людей в нашем мире.

Талгата, признаться, я на каких-то крупных союзных турнирах не помню. Думаю, он просто занимался каратэ для съемок в фильме. Все-таки профессионалы понимают в этом деле немножко больше, чем простые кинозрители. Но если им зашло, значит, актеры хорошо сделали свою работу.

Одно могу сказать: после этого фильма наступил настоящий бум на каратэ. Я тренировал тогда в парке Челюскинцев — так к нам стояла километровая очередь!

Это были все желающие — от мала до велика, разного возраста и социального положения. Мы просто физически не могли всех взять и потому проводили тесты — на гибкость, координацию, чтобы хоть как-то отсеять людей, иначе с такой массой просто захлебнулись бы.

— Людей можно понять. Еременко справился с пиратом-Талгатом лишь с помощью двери, накрепко зажав ей голову радиста, утратившего бдительность. В любом другом случае советский механик, кажется, не имел бы шансов против мастера каратэ.

— Шансы есть всегда. Другое дело, что человек, занимающийся единоборствами, всегда будет иметь преимущество в дворовой драке. Хотя там, конечно, свои правила. Вернее, их там просто нет. Человек достанет нож, и уже у него будет преимущество.

Помню, однажды попал в такую ситуацию: выпивший мужчина вел себя не совсем адекватно, громко матерился, я сделал ему замечание, и он тут же извлек нож, которым начал размахивать во все стороны. А я своих ребят из силовых ведомств учил, как защищаться от ударов колющими предметами — уже по новой методике. И поэтому все закончилось ровно за две секунды. Действовал на автомате. Потом его скрутил и сдал куда надо.

Другой случай. Девяностые годы, Брест, ресторан. Сидим, отдыхаем. А мой друг отошел на танцплощадку, тоже хотел одного матерящегося хулигана призвать к порядку. И вдруг вижу — его там избивают. Встаю, бегу и уже по дороге выбираю человека, с которого надо начать.

— Это как — самого здорового?

— Нет, самого агрессивного — именно такой обычно и задает тон драке. В первую очередь надо вырубить именно его. Иногда этого бывает достаточно. В тот раз именно так все и получилось. Парень получил прямой в голову, и как-то резко все успокоилось. Перед нами потом извинились.

— В девяностых, уверен, было много похожих историй.

— Тогда надо было сохранить федерацию. Вид спорта у нас, как известно, не олимпийский, поэтому на государственную поддержку, понятно, мы особо не надеялись. Помогали меценаты. Но у этих добрых людей иногда возникали проблемы, и приходилось заниматься их решением.

— Легендарные стрелки.

— Именно. Раньше по-другому вопросы не решались. Сценарий примерно один: там либо ты узнаешь знакомых ребят, либо тебя узнают. Минск — город маленький. Опять же психология — если знаешь, что правда за тобой, то уже не страшно.

Да и ребята знали, что у меня погоны, пусть даже и в прошлом, и какую-то черту я не перейду. И драться ни разу не приходилось, хотя на таких встречах кулаки мало что решают, все-таки есть аргументы и посерьезнее. Но опять же — все улаживали мирным образом.

Это все из кино — по десять джипов с каждой стороны, а потом массовое побоище. У нас такого не было.

— Но, надо признать, за рэкет и «крышевание» спортсменов в те годы осуждали.

— Да, особенно боксеров и борцов. Каратистов все-таки было неизмеримо меньше, хотя если в каком-то ресторане ломался стул, то сразу же начинались разговоры, что без нас там точно не обошлось.

— Не смогли миновать тюрьмы и все ведущие мастера, стоявшие у истоков вида. Штурмин, Касьянов, Илларионов… В этом наверняка есть закономерность.

— Думаю, все дело в масштабе этих фигур и в степени их влияния на окружающих. Соответствующие органы понимали, что в случае возникновения инцидентов за ними пошло бы слишком много людей. Подстраховались.

Знаю, что Володю Илларионова подставили, у Штурмина и Касьянова другие истории, но опять же они были увязаны таким образом, что впоследствии эти два великих мастера перестали общаться друг с другом.

Илларионов умер семь лет назад. Но его память мы чтим. Он был не только прекрасным мастером, но и таким же человеком.

— Жаль, ушел флер, ушла легенда. Да и каратэ не сильно повезло — олимпийским видом он стал только на последних Играх в Токио, но уже в Париже его нет…

— …Заменили на брейк-данс — у меня в голове не укладывается, как такое может быть.

— Как говорил булгаковский Швондер, это какой-то позор.

— Вот именно. Но давайте надеяться на лучшее. Какие бы ни были невзгоды в жизни, человек должен продолжать заниматься любимым делом и получать от этого удовольствие.

— Судя по тому, как выглядите в свои 70, вам это удается.

— Передаю свой опыт детям в спортивно-молодежном клубе «Адамант». Это 3-4 часа в день на татами. Такой нагрузки хватает, чтобы не думать о дополнительной.

Это раньше в молодые годы мы запахивали себя до предела и проверяли организм на стойкость. Сейчас, думаю, уже не надо.

— Но все-таки, согласитесь, иногда приходит в голову мысль о том, как могла бы выступить белорусская Dream Team образца 1982 года на сегодняшнем чемпионате мира.

— Ну, вы спросили… Конечно, хочется сказать, что мы не потерялись бы. Но, думаю, особых шансов не было бы. Каратэ за 40 лет ушло далеко вперед — и это хорошо.

Тем более сегодня у молодых ребят гораздо больше возможностей познавать этот мир, чем у нас, видевших лучших мастеров только в кино да в спортивных журналах.

Просто у нас была тогда такая невероятная любовь к каратэ, что мы могли бы свернуть горы. И, попав на чемпионаты мира, совсем там не затерлись бы. Как минимум.

И это то, о чем могу говорить с полной уверенностью…