Игорь Ворошкевич: «Именно из-за ассирийских кровей я люблю блюз»

Лидер группы «Крама» Игорь Ворошкевич – человек по своему характеру замкнутый и не любит много рассказывать о личном. В интервью «Ежедневнику» «генерал белорусского рока» рассказал, каков сегодня творческий потенциал «Крамы».

– Узнают ли тебя на улицах родного города – в Барановичах?

– Конечно, не узнают. Барановичи вообще, на мой взгляд, город, зависший в 90-х годах. Когда я приезжаю к маме, которая живет в центре, то «наслаждаюсь» ревом машин с тонированными стеклами под окнами и звуком бьющихся бутылок.

Все это происходит в вечернее и ночное время. Сначала бутылки бьют, потом по ним ходят люди, а под утро их с остервенением начинают убирать мусорщики. И ни одного милиционера рядом я не видел.

Мама меня спрашивает: «Ты, наверное, ненавидишь Барановичи?» В ночное время – да, ненавижу.

– Кто твои родители?

– Мать работала на Барановичской радиостанции и занималась тем, что глушила «Голос Америки». Но, наверное, очень плохо глушила, потому что я его с успехом слушал каждую ночь. Отец работал в организации, которая занималась бурением скважин.

У родителей была неплохая фонотека – кроме пластинок Высоцкого, были и «Биттлз», и Элвис Пресли. Еще брал пленки с записями у друзей из военного городка, у них с этим было попроще. Но все же основным источником информации было радио.

Наслушавшись, взялся сам учиться играть на гитаре. И занимался года два, пока не перебил палец. Но поскольку учился играть на классической гитаре, а мне этого не хотелось, то и не очень расстроился тому, что пришлось бросить учебу. Позже сам научился играть и сочинять песни.

– Почему же не пошел учиться в Институт культуры или музучилище?

– В последних классах я вообще не знал, что буду делать и куда поступать. Везде нужно было сдавать математику, а с этим у меня была катастрофическая ситуация. Дошло до того, что предлагали идти учиться на библиотекаря – там ее не нужно было сдавать.

Благодаря усилиям отца я всегда рисовал лучше, чем играл на гитаре. У меня были хорошие педагоги, в том числе покойный Михась Севрук из Несвижа. Художник старой, еще Виленскай школы. И я поступил в Театрально-художественный на отделение «Интерьер и оборудование».

Учеба мне даже не мешала музыкой заниматься! Хотя диплом защитил на «отлично».

– Какие у тебя взаимоотношения с домашними животными?

– Еще в Барановичах у меня жили три кошки. Последняя, Сима, была долгожительницей. Она была оставлена лично мной из пяти котят кошки Нины, но именно меня Сима почему-то ненавидела. Хотя я очень люблю котов. Не знаю, почему, но некоторые коты меня не выносят, а некоторые – любят.

Последние 10 лет у меня жила собака, которая сдохла в прошлом году. Я планировал завести другую собаку, но пока не могу решиться.

– Внешность у тебя не типичная для белоруса, примесь каких кровей сказывается?

– Ассирийских. Это те ассирийцы, которые жили на Кавказе. И хотя ассирийцы – это не негры, но, думаю, именно из-за этих кровей я люблю блюз. Кроме ассирийской, во мне течет белорусская и польская кровь.

– Когда и где познакомился с будущей женой?

– В институте. Где-то курса с третьего мы стали вместе жить. В итоге это вылилось в брак и рождение сына Яна. Он без всяких усилий с моей стороны стал музыкантом – научился играть на флейте, закончил Барановичское училище и без экзаменов поступил в консерваторию.

– Ну а ты в музыку как попал?

– Кроме гитары, я научился играть на губной гармошке и сочинять песни. Если сначала они были панковского направления, то потом я незаметно перешел на блюз и фолк. И первые пенсии были написаны на байки Кондрата Крапивы и стихи Роберта Бернса.

В институте меня приметил Вячеслав Степанов, достаточно известная в то время личность. Я сидел в общежитии и играл на гитаре и губной гармошке. Он зашел в комнату и позвал с собой в подвал на репетицию группы «Студия 7».

Там мне дали стакан какого-то вина и попросили подыграть песню «Лэд Зепелин». Таким образом, я попал в профессиональный коллектив. В дальнейшем он благодаря моим усилиям, Вани Маркова и Сергея Кныша был успешно развален – мы создали группу «Бонда», а Слава – группу «Метро». Проект был успешный, и уже через 2 года, в 1986-м, мы выступали на фестивале «Литуаника» в Вильнюсе. На одной сцене с «Аквариумом», «Браво», «Арией», Гунаром Грапсом и другими известными коллективами.

«Бонда», несмотря на уходы и приходы музыкантов, просуществовала до 1989 года. Потом были год или два простоя, в течение которых я писал песни, сидя в Барановичах. Часть из них вошла в первый альбом «Крамы» «Хворы на рок-н-рол».

– Уже первый альбом вывел «Краму» в лидеры белорусской рок-сцены. В чем была причина успеха?

– Я себя не буду хвалить, но думаю, что были удачные песни, хорошие тексты, хорошая идея, которая, проверенная временем, существует до сих пор. Не все так гладко было с «Крамой», как и с «Бондой». Потому что и одна группа, и другая играли «неформатную» музыку. Тут всегда любили более тяжелую музыку, и нас считали чуть ли не попсой.

Существовать среди многочисленных фанов тяжелой музыки было всего тяжело. Наша публика не самого молодого возраста и не самая активная. Это люди где-то от 30 до 50 лет.

– В последние годы «Крама» не балует фанов регулярностью выходов новых альбомов. А ведь принято считать, что группа должна выпускать по альбому в год…

– Не знаю, кем это принято. Я не то чтобы отрицательно к этому отношусь, но не понимаю, если это обязаловка. Все хорошие группы, на которые я равняюсь, выпускали альбомы с некоторыми промежутками.

Да, в первые годы был альбом в год, люди выплескивали то, что у них накопилось. А потом они начинают больше думать.

Можно выпускать каждый год. И я могу это делать. Последний наш альбом «Гэта ўсё дзіўны сон» вышел летом прошлого года. В августе того же года у нас был фактически готов материал для нового альбома. Но до сих пор мы так и не нашли средств на его запись.

– В первые годы существования у «Крамы» не было никаких проблем с концертами и гастролями, потом наступил период так называемых черных списков, когда концертов не было вообще. Как сейчас дела у «Крамы»?

– Что касается проблем, то они начались задолго до официальных списков – с 1996 года. Сначала БТ не отдало нам видеозапись с концерта, посвященного пятилетнему юбилею «Крамы». Потом был запрещен к показу клип «Гомельский вальс». И только в 2004 году появился неофициально-официальный запрет.

Сейчас «Крама» находится в абсолютно нормальной ситуации и полной боевой готовности. У нас устоявшийся коллектив музыкантов. Мы в состоянии отыграть хороший двухчасовой концерт. Что и сделаем 14 ноября в клубе «Реактор». Это, конечно, не КЗ «Минск», но и туда может прийти до тысячи человек.

Кстати, есть договоренность о концерте и в КЗ «Минск». Он запланирован на 27 марта следующего года.

– Почему ты нечасто пишешь в свой ЖЖ?

– Я достаточно неплохо изучил компьютер, хотя думал, что не научусь даже пароли набирать. Большим асом я не стану, но мне это и не надо. Научился рисовать на компьютере, а сидеть сутками в ЖЖ я не собираюсь.

Люди спрашивают, почему не выкладываю новые картинки и не пишу… Придет время – выложу, а вести в ЖЖ дискуссии я не хочу. После похода к Пролесковскому я там что-то писал, доказывал, ругался, но понял, что кроме уничтоженных нервных клеток извлечь из этого ничего не могу, а те люди, с которыми я спорю, зарабатывают себе какие-то политические баллы. И завязал. Зачем мне это надо?!

– А как отдыхаешь?

– Я отдыхаю только тогда, когда попадаю в лес. Люблю рыбалку, но не являюсь фанатиком. Клюет – хорошо, нет – сижу и смотрю на воду, считаю звезды. Хочется – выпью, нет – искупаюсь. Я сторонник умеренности.

– Рок-н-ролл напрямую связывают с понятиями секс, алкоголь и наркотики. С этим как, умеренно или не всегда?

– Наркотиками никогда не баловались. На алкоголь во время работы сухой закон. В остальное время – каждый выбирает по себе. Во время гастролей за случайным сексом никогда не гнался, а сейчас и вовсе не до этого – я живу с любимой женщиной, и мне всего хватает с ней.