Джон Маккейн: «Я сумею быть лидером»

«Я умею быть лидером. Речь идет о моем видении Америки, о видении надежды и оптимизма, о вере в то, что это великолепнейшая страна на земле. О том, что я в состоянии оценить, как Америка должна действовать в случае кризиса в Венесуэле, Газе, Пакистане или где-либо еще в сегодняшнем неспокойном мире», - говорит кандидат в президенты США от республиканцев в интервью изданию «Gazeta Wyborcza».

-- Вы на каждом шагу повторяете, что войска США должны остаться в Ираке и победить. Между тем, 60 процентов американцев хотят, чтобы они были выведены в течение года. Как вы намереваетесь убедить их в том, что надо продолжать борьбу? И, тем самым, поддержать вашу кандидатуру на президентских выборах?

- Речь идет не о том, чтобы остаться в Ираке. Главное - добиться успеха: победить 'Аль-Каиду' и помочь иракцам в создании эффективной демократической страны. Я буду убеждать в этом американцев, показывая, что происходит в Ираке. Начатое год назад наступление ведет к улучшению ситуации, какими бы критериями ни пользоваться - снижается число убитых американцев и иракцев, идет политическое объединение страны.

-- Однако в пятую годовщину начала войны в Ираке большинство американцев считает, что ее вообще не следовало начинать. А вы были ее сторонником с самого начала...

- Во-первых, пожалуй, все знают, что я долгое время критиковал плохую стратегию в Ираке. Стратегию, из-за которой два-три года назад мы там проигрывали.

Также многие американцы знают, что я был самым активным сторонником введения новой стратегии ген. Петреуса [командующий войск США в Ираке]. И все больше американцев осознает, что это решение лучше, чем назначение даты выхода из Ирака, что предлагают мои демократические противники - сенаторы Хиллари Клинтон и Барак Обама. Это было бы признанием поражения, хаосом и геноцидом в масштабе региона, победой 'Аль-Каиды'.

Разумеется, американцы также хотят, чтобы наши солдаты вернулись, наконец, оттуда. Я тоже этого хочу. Но я хочу, чтобы они вернулись с честью. Так, чтобы нам не пришлось отправлять их туда снова. Кроме того, хотя вы слышали это уже тысячи раз, я хочу подчеркнуть: лучше мне проиграть президентскую кампанию, чем войну в Ираке. Только так.

Год назад почти все политические комментаторы возвещали, что поддержка решения об увеличении численности войск убьет мою президентскую кампанию. Сегодня видно, как они ошибались.

Подчеркиваю: борьба на этих выборах - как и на любых выборах в истории Америки - идет за будущее, а не за прошлое. Американцы могут считать, что не стоило идти в Ирак. Но для них гораздо важнее другой вопрос: как закончить эту войну? Просто: выиграем мы там или проиграем?

С нетерпением жду разговора на эту тему в ходе дебатов с сенатором Обамой или с сенатором Клинтон. Я уверен, что наступление в Ираке в ближайшие месяцы будет приносить новые успехи. Поэтому осенью, когда я встречусь в борьбе за Белый дом с Обамой или Клинтон, мои аргументы будут еще сильнее.

-- Ваши противники утверждают, что ваша внешняя политика будет опираться, как написал журнал Time, на 'грубой воинственности', что будет повторением президентства Буша. Такие мнения звучат и в Европе.

- Я прекрасно знаком с европейскими лидерами, встречался со многими из них в Вашингтоне и в ходе моих многочисленных поездок в Европу. Будучи сенатором, я четверть века участвовал в усилиях США по всех важным делам, касающимся Европы - это и свержение коммунизма в Польше и других странах, и войны в Боснии и Косово, и 'оранжевая революция' на Украине... У меня нет ни малейших сомнений в том, что как президент США я буду хорошо взаимодействовать с Европой.

-- Ваша политика отличалась бы от политики Джорджа Буша?

- Хочу особо подчеркнуть: я придаю большое значение отношениям с Европой. Мы должны вместе бороться с угрозами, стоящими перед нами. Но, прошу прощения, я не намерен говорить о разногласиях между мной и действующим президентом США.

-- Представим себе, что настал март 2009 г., и Джон Маккейн, 44-ый президент США, отправляется в свое первое путешествие по Европе. С чем вы туда поедете?

- Мы должны поступать как союзники - уважать друг друга и вместе противодействовать важнейшему вызову современности, каковым является радикальный исламский экстремизм. Мы должны совместными усилиями помочь умеренному большинству исламского мира одержать победу над экстремистами.

-- Согласны ли вы с распространенным в администрации Буша мнением о том, что многие страны Европы слишком малоактивно участвуют в борьбе с исламскими экстремистами, особенно, в Афганистане?

- Мне не кажется, что это лучший способ начинать диалог с европейцами, если я стану президентом (Маккейн широко улыбается).

-- Как вы оцениваете ситуацию в России после избрания президентом Дмитрия Медведева?

- Ход выборов не выдержал бы критики ни в одной демократической стране. Во время избирательной кампании оппозиция подвергалась репрессиям. Россия - говорю это с прискорбием - возвращается в те времена, когда у нее не было ни свободных выборов, ни свободного общества.

Россияне заслуживают большего. Поэтому российскому руководству нужно четко говорить о том, что мы осуждаем отсутствие демократии и несоблюдение прав человека. Россия не должна быть членом клуба G8 [самых богатых стран мира]. Став президентом, я буду стараться сделать так, чтобы российских лидеров не приглашали на встречи G8.

-- Президент Билл Клинтон считал Бориса Ельцина демократом. Джордж Буш говорил, что доверяет Владимиру Путину, потому что 'посмотрел ему в глаза'. Не потерпела ли поражение политика США в отношении России?

- Не знаю, можно ли назвать это поражением только США. Думаю, что все мы в западном мире несем часть ответственности за недооценку трудностей, которые переживала Россия после распада Советского Союза. Был период, когда ситуация в этой стране стала хаотичной, этим воспользовался Путин, как вы прекрасно знаете... Это явно не то, на что все мы надеялись после краха коммунизма.

-- Вы уже фактически стали кандидатом правых в президенты США. Как вы намерены вести кампанию?

- Как и до сих пор. От того, что принесло успех на предварительных выборах, не отказываются. Я буду ездить на автобусе, встречаться в городах и весях с людьми, отвечать на вопросы, разговаривать, разговаривать...

Могу сказать одно: я буду вести кампанию по всей стране, не только в традиционно республиканских штатах. Президент Рейган сумел победить во всех штатах, кроме одного, а президент Клинтон завоевал несколько штатов, считавшихся правыми. Мы попробуем победить, например, в Калифорнии.

-- Во время кампании накануне предварительных выборов вашу кандидатуру отвергло много самых консервативных избирателей Республиканской партии. Удастся ли вам теперь объединить их вокруг себя?

- За последний месяц мы добились фантастического прогресса. Я уже сегодня могу рассчитывать на большую поддержку со стороны республиканцев, чем Клинтон или Обама среди демократов. Просто у них разногласия слишком велики. Я могу рассчитывать на то, что осенью на президентских выборах за меня проголосует до 88 процентов республиканцев.

-- То есть, вам не нужно бороться за консерваторов, вы сконцентрируетесь на независимых избирателях центра?

- Нет. Я считаю, что должен не только объединять партию вокруг себя, но и заново воодушевить ее. И этому служит моя практика 'откровенного разговора': на собраниях я стараюсь отвечать на как можно большее число вопросов.

Два года назад мы проиграли выборы в Конгресс, потому что американцы были разочарованы и обескуражены. Они не верили партии, которая, вопреки собственным идеалам, увеличивала расходы на ненужные, чуть ли не частные проекты. Я известен тем, что борюсь с такими попытками добиться личной выгоды.

На выборах побеждают, благодаря энергии и добровольцам, которые ходят по домам, звонят, убеждают. Я верю в то, что пробужу эту энергию. Я также вижу, что, хотя о моих оппонентах гораздо больше говорится в СМИ, хотя у них гораздо больше денег, но в опросах я иду с ними ноздря в ноздрю - как с сенатором Клинтон, так и с сенатором Обамой.

Также мы постараемся обратиться к избирателям центра и даже к той части демократов, чьи голоса удалось получить Рональду Рейгану. Это вовсе не какой-то тайный план.

-- Однако есть большое отличие в энтузиазме избирателей. Демократы собирают большие толпы, сторонники дают им гораздо больше денег...

- В начале предварительных выборов, когда с нашей стороны шел такой же ожесточенный поединок, как между сенаторами Обамой и Клинтон, явка избирателей была у республиканцев ниже, чем у демократов, однако не так явно, как сейчас. Но согласен: пробудить в избирателях энергию - это огромная задача. Нам предстоит много, много работы.

-- Обама и Клинтон на встречах с избирателями концентрируются на экономике, которую американцы считают сегодня проблемой номер 1, между тем, вы на каждом собрании говорите о безопасности США и международных вопросах. Вам это не повредит?

- Но ведь я очень много говорю об экономике, только я говорю нечто другое. Отличия между экономической программой демократов и моей принципиальны. Они выступают за увеличение роли государства, за повышение расходов и более частое вмешательство правительства. У меня противоположный рецепт: снизить налоги, вмешательство правительства, регулирование.

Нужно говорить и об экономике и о роли Америки в мире. С одной стороны, проблемы нашей экономики ослабляют возможности нашей страны как сверхдержавы. С другой - в ситуации, при которой Венесуэла отправляет армию на границу с Колумбией, я должен говорить американцам, что это важно, в том числе, потому, что оказывает влияние на нашу экономику.

Я выступаю резко против идеи сенаторов Клинтон и Обамы о скорейшем выводе наших солдат из Ирака также потому, что это рецепт катастрофы нашей экономики, так как цены на нефть немедленно взлетят.

Я на каждом шагу повторяю, что Соединенные Штаты должны снизить нашу зависимость от иностранной нефти. Но также обещаю понизить выбросы нашей страной тепличных газов. Эти вещи взаимосвязаны.

-- Не страшит ли вас на этих выборах фактор возраста? Противостояние с Бараком Обамой, который моложе вас на 25 лет, и Хиллари Клинтон, которая моложе на 11 лет?

- Главная идея моей кампании - то, что я умею быть лидером. Это связано, в частности, с тем, в чем я в своей жизни принимал активное участие. Но речь идет не только о том, что я совершил. Речь идет о моем видении Америки, о видении надежды и оптимизма, о вере в то, что это великолепнейшая страна на земле. О том, что я в состоянии оценить, как Америка должна действовать в случае кризиса в Венесуэле, Газе, Пакистане или где-либо еще в сегодняшнем неспокойном мире.

-- То есть, вы утверждаете, что возраст может быть причиной трудностей, но при этом с ним приходит опыт...

-- Да. И мудрая оценка ситуации. Я никогда не заявлю [как Обама], что без предварительных условий встречусь с президентом Ирана Махмудом Ахмадинежадом, который во время этой встречи, возможно, вновь публично заявит о своем желании уничтожить Израиль. Я не сел бы за один стол с Раулем Кастро, который расстреливал и сажал в тюрьмы тысячи кубинцев. Таким людям просто нельзя оказывать доверие, устраивая им встречу с президентом США.