Почему врачи становятся соучастниками пыток?

Врачи не могут не видеть следы издевательств в тюрьмах и СИЗО, но если они и пытаются бороться с произволом, всё это не выходит за пределы системы.

Газета «Наша версия» написала о проблеме пыток и издевательств над заключенными в российских тюрьмах. Учитывая актуальность этого вопроса и для Беларуси, приводим выдержки из статьи.

В России пытки и издевательства над заключёнными в отделах милиции, СИЗО и тюрьмах приводят к тяжёлым увечьям, а часто и к смертельным исходам. Остановить поток преступлений могли бы представители ведомственной медицины. Врачи не могут не видеть следы издевательств, но если они каким-то образом и пытаются бороться с произволом дознавателей и тюремщиков, всё это не выходит за пределы системы. Пока медицинские части Федеральной службы исполнения наказаний остаются в системе ведомства, врачи подчиняются начальнику колонии или начальнику тюрьмы и должны исполнять все их распоряжения. Контроль же собственно медицинских надзорных органов, по сути, сведён к нулю.

«Оказание медпомощи в тюрьме – трудная задача во всех странах, не только в России, – говорит президент Общества специалистов доказательной медицины профессор Василий Власов. – Тюремный врач подчинён начальнику тюрьмы и потому, по сути своей, не может лечить морально. За всё советское время неизвестно ни одного случая, чтобы тюремный врач сообщил общественности о жестоком обращении с заключёнными, и заключённые не рассматривают врачей как своих защитников». Эксперт полагает, что «заключённых должны лечить врачи, не зависимые ни от начальника тюрьмы, ни от руководства пенитенциарной системы». Такие медики должны приходить в тюрьму как свободные специалисты, чтобы лечить, а потом уходить, и начальник тюрьмы им не может быть начальником. «Но до сих пор на должностях тюремных врачей в абсолютном большинстве случаев остаются те же офицеры внутренней службы», – сообщил «Нашей Версии» профессор Власов.

По идее, врач должен бы информировать организации, защищающие заключённых, о следах пыток, но во многих странах врачей за такие сообщения преследуют. В России дела также обстоят неблагополучно. Почему врачи молчат о следах пыток?

«Если говорить о неправовых действиях персонала по отношению к заключённому, о пытках, такую информацию врач обычно сообщает следствию, если таковое начато, но вряд ли он будет в нынешних условиях действовать добровольно, – заметил заместитель председателя Формулярного комитета РАМН профессор Павел Воробьёв. – Мне такие факты неизвестны. Если в тюремном здравоохранении используют труд гражданских врачей из больниц и поликлиник общего здравоохранения – это один разговор, тогда правда всё равно выплывет, а если в ведомственной больнице работают врачи системы, так всё и останется – врачи будут тюремное начальство покрывать. Нанятый гражданский врач, конечно, тоже зависит от лояльности тюремного руководства, но не настолько. Всё-таки главврач обычного ЛПУ отличается менталитетом от главврача ЛПУ ведомства ФСИН, который несёт на себе все следы пенитенциарной системы».

Профессор Воробьёв «не исключил» того, что медики и сами могут косвенно участвовать в пытках, но при этом сослался на слова члена Комитета Совета Федерации по конституционному законодательству, правовым и судебным вопросам Владимира Рушайло, заявившего, что «в России ведь даже в законодательстве нет понятия «пытки», а есть действия «отдельных психологически неустойчивых сотрудников». Никаких заявлений или документов по поводу порядка действий или бездействия тюремных медиков Минздравсоцразвития не издавало. «Когда я был ещё на практике молодым врачом во времена СССР, то видел сам, как пытали в медвытрезвителе задержанного и как привлекли к участию в истязании фельдшера, который приводил в чувства нашатырём человека, которого вновь истязали, – сказал Воробьёв. – Работать в этой системе по совести может только врач, который не является сотрудником ведомства. А из «пыточных мест» он должен уходить».

«Пытки в тюрьме, часто даже не физические, а эмоционально человека давят, больного и избивать не надо – сиди и подыхай, – рассказал «Нашей Версии» руководитель общественной организации «Альтернатива» Ростислав Ламерт из города Орска Оренбургской области. – К примеру, суд решает освободить больного, а прокурор не освобождает. Конечно, лучше, чтобы не подчинялись врачи местному начальству. Оно боится, что «вся поднаготная всплывёт», оказывает давление на тех, кто жалуется, запрещает, к примеру, в случае жалоб одного всему отряду передачи продуктовые».

Если за пределы тюремных стен врачебная информация, как правило, не выходит, то внутри, напротив, нельзя говорить ни о какой медицинской конфиденциальности. Пока медчасти ФСИН остаются в системе ведомства и врачи подчиняются начальнику колонии или начальнику тюрьмы, о тайне диагноза говорить не приходится – любая медицинская информация о заключённых пациентах всё равно будет доступна посторонним.

«По идее, в тюрьме врач не может сообщать администрации никакой информации о здоровье заключённого, если тот об этом не просит, поскольку эта информация может быть использована для давления на заключённого. Обыски тела заключённого тоже не дело врача, но международные организации рекомендуют делать это, поскольку следует минимизировать вред заключённому. В таком случае врач объявляет, что делает это не как врач, а как участник обыска, – пояснил профессор Василий Власов. – Организации рекомендуют врачам не только не участвовать в пытках, но и никогда не лечить заключённого для того, чтобы его снова начали пытать. Врач должен «выйти из круга», зафиксировав в меддокументах факт пыток. Он не должен предоставлять своих знаний, в том числе и в фармакологии, не должен обучать реанимировать человека, которого пытают».

«Для того чтобы обеспечить независимость врачей, сначала нужно привести к единому знаменателю все медучреждения системы ФСИН, – прокомментировал «Нашей Версии» ситуацию с возможной передачей общему здравоохранению лечебных учреждений ведомства начальник управления организации медико-санитарного обеспечения ФСИН РФ полковник Сергей Барышев. – Пока что нам нечего общему здравоохранению передавать, они все разрознены, их у нас 80 территориальных органов».

Прежде необходимо решить массу организационных, финансовых вопросов и подготовить лечебные учреждения. «Это огромная и очень сложная работа. Нужно решение министра по крайней мере, – сказал Сергей Барышев, – но это путь в правильном направлении». По его мнению, пока что необходимо ведомственные больницы и медпункты максимально приблизить по уровню и качеству оказания медпомощи к общегражданским ЛПУ. «Сейчас действительно у медиков двойное подчинение получается – к примеру, начальнику СИЗО или колонии и медуправлению. У нас идёт эксперимент в учреждениях Санкт-Петербурга и Тверской области. Эти медучреждения переподчинены напрямую медуправлению в Москве, и мы видим: положительный эффект есть. Ясно, что надо переподчинять всех медиков ведомства «на Москву», но в сегодняшнем виде передать их в гражданское здравоохранение невозможно», – считает Барышев.