Были и остались

Нам есть что предъявить оккупантам.

Раньше белорусское общество делилось на тех, кто против, и тех, кому все равно. Причем, как в геометрических задачках для школьников, круги эти наслаивались друг на друга, и часть, где оказывались те, кто одновременно против и кому все равно, была самой большой. Теперь все будто бы проще: против – все. Один большой круг. Вся страна – единомышленники. И тем не менее все стало еще сложнее.

В последнее время не могу читать посты друзей и знакомых в социальных сетях. В них отражается, как в чистой стоячей воде, теперешнее разделение общества, сопровождаемое чувством вины с обеих сторон. Теперь белорусы, оставшиеся на свободе, - это те, кто уехал, и те, кто остался. Причем и те, и другие чувствуют себя виноватыми.

«Я не хотел уезжать, держался до последнего, - пишет приятель. – Но когда арестовали моего друга и пошли по адресам одного нашего мирного чатика, я сдался. Уехал. Мне стыдно. Я не хочу прирастать к другой стране, не хочу здесь ассимилироваться, не хочу получать вид на жительство. Я надеюсь перекантоваться пару месяцев и вернуться, но все мои знакомые, которые уезжали, точно так же собирались перекантоваться пару месяцев и ехать домой. Никто до сих пор не вернулся. Смирились. Нам даже трудно общаться, потому что мы не можем справиться с виной: наши соотечественники сидят в тюрьмах, а мы пьем пиво и изучаем расписание лоукостеров, уже планируя отпуск на море. Вместо взаимной поддержки и морального облегчения каждая встреча заканчивается усилением чувства вины. Иногда мне кажется, что лучше вернуться и сесть в тюрьму. Тогда долг перед обществом точно будет выполнен. Но я не еду садиться в тюрьму, и от этого еще хуже. Чувствую себя слабаком».

«Я завидую тем, кто уехал, - пишет однокурсница. – Они, как в том замечательном августе, выходят с нашими флагами на улицы своих новых городов. Держат в руках портреты политзаключенных, пикетируют белорусские посольства, пишут жесткие правдивые посты в соцсетях. А я живу, опустив голову. Стараюсь даже на улице не встречаться ни с кем взглядом: вдруг прохожий – это силовик, и я ему чем-то не понравлюсь. Фотографии с протестов вычистила, переписки удалила, из дворового чата давно вышла, хотя там, говорят, теперь только объявления о потерянных и найденных в нашем квартале котах публикуют. Кстати, я и лайкаю теперь только котиков. И мне стыдно, что я нахожусь здесь, в нескольких кварталах от тюрьмы, где сидят наши герои, и молчу, и ничего не делаю для их освобождения».

Эти два монолога и есть то, что происходит с обществом сейчас. Уехавшие терзаются, чувствуя себя виноватыми в том, что спаслись. Оставшиеся мучаются от собственного молчания, особенно вспоминая, как шли в огромной колонне под бело-красно-белыми флагами. Иногда уехавшие и оставшиеся начинают друг друга раздражать, и тогда начинаются бессмысленные фейсбучные дискуссии, не приводящие ни к чему, кроме нескольких «отфрендов». А потом снова – приступы самоедства, пожирающее душу чувство вины, вялые попытки жить как ни в чем не бывало, ночные истерики, панические атаки. Травмированный народ пытается выжить.

Есть такое выражение «оба хуже». Так вот, по отношению к белорусам можно сказать наоборот: оба лучше. Тот, кто уехал, и тот, кто остался, - оба герои, еще с тех пор, как ходили вместе на марши, вывешивали из окон флаги, пришивали на рюкзаки «Пагоню» и пели вечерами во дворах «Муры». Кстати, они вовсе не по разные стороны государственной границы, это иллюзия. Мы все сейчас в эмиграции, независимо от того, в какой географической точке находимся, - хоть в центре Минска, хоть на окраине Парижа. Это все равно эмиграция: мы стоим за стеной из мутного, заплеванного, толстого стекла, которым накрыли нашу страну, и пытаемся разглядеть сквозь него нашу жизнь, наши улицы, наши дворы, наше прошлое, а самое главное – наше будущее. Потому что настоящего у нас нет. Нет той страны, в которой мы были счастливы; нет тех улиц, по которым мы ходили спокойно и уверенно, зная, что мы дома; нет людей, которые нам улыбались и говорили «Жыве Беларусь!». У нас одинаково болит душа, мы пишем письма одним и тем же адресатам и знаем уже наизусть почтовые индексы Гомеля, Ивацевичей, Жодино, Шклова, мы вспоминаем одни и те же, общие для всей страны, мгновения. А это значит, что мы не расставались. Мы так и остались вместе, что бы кто ни говорил.

И когда снова появятся флаги в окнах и зазвучат «Муры» в вечерних дворах, будет даже странно вспоминать, что мы ощущали себя виноватыми друг перед другом, ведь никто из нас никого не предал, не продал, не отрекся. Мы были и остались такими же, просто обрели новый опыт – печальный, тяжкий, иногда невыносимый. Без которого, к сожалению, свободной Беларуси быть и не могло. Так что по счетам заплатили все. Теперь наступает их, оккупантов, очередь. И будьте уверены, они еще заплатят. Нам есть что им предъявить.

Ирина Халип, специально для Charter97.org

Вы можете поддержать сайт Charter97.org следующим образом:

РАСЧЕТНЫЙ МУЛЬТИВАЛЮТНЫЙ СЧЕТ ДЛЯ ПОЖЕРТВОВАНИЙ:

Название банка: Bank Millennium S.A.
Адрес: ul. Stanislawa Zaryna, 2A, 02-593, Warszawa
IBAN: PL97116022020000000216711123
SWIFT: BIGBPLPW
Название владельца счета: Fundacja “KARTA ‘97”
Назначение платежа: Darowizna na cele statutowe

Связаться с нами можно по адресу charter97@gmail.com