Выходить по одному!

Или сопротивляться?

В последние дни несколько моих друзей внезапно и одновременно (впрочем, внезапно – вряд ли) вспомнили слова Надежды Мандельштам, удивительно созвучные нашему времени. И правда, самое время их процитировать: «Мы никогда не спрашивали, услыхав про очередной арест «За что его взяли?», но таких, как мы, было немного. Обезумевшие от страха люди задавали друг другу этот вопрос для чистого самоутешения: людей берут за что-то, значит, меня не возьмут, потому что не за что! Они изощрялись, придумывая причины и оправдания для каждого ареста — «Она ведь действительно контрабандистка», «Он такое себе позволял», «Я сам слышал, как он сказал…» И еще: «Надо было этого ожидать — у него такой ужасный характер», «Мне всегда казалось, что с ним что-то не в порядке», «Это совершенно чужой человек»… Всего этого казалось достаточно для ареста и уничтожения: чужой, болтливый, противный… Все это вариации одной темы, прозвучавшей еще в семнадцатом году: «не наш»… И общественное мнение, и карающие органы придумывали лихие вариации и подбрасывали щепки в огонь, без которого нет дыма. Вот почему вопрос: «За что его взяли?» — стал для нас запретным. «За что? — яростно кричала Анна Андреевна, когда кто-нибудь из своих, заразившись общим стилем, задавал этот вопрос. — Как за что? Пора понять, что людей берут ни за что…»

В 1996 году после «Чернобыльского шляха» в Минске арестовали Юрия Ходыко и Вячеслава Сивчика. Это были первые отечественные политзаключенные нового времени. И многие тогда с облегчением вздохнули: ну мы же не какие-нибудь там бээнэфоцы-националисты, нам ничего не грозит.

Спустя год за граффити посадили Алексея Шидловского и Вадима Лабковича. И снова – тот же вздох облегчения: мы-то на стенах не рисуем, по ночам спим, как положено законопослушным гражданам, за нами не придут.

В 2006 году, когда посадили Александра Козулина, многие подумали: он все-таки какой-то отмороженный, на лукашенковскую сходку прорывался, с ментами задирался, вот и сел. А с нами ничего подобного не произойдет, мы эти сходки за версту обходим, как и ментов.

В 2010 году, когда сажали всех нас – кандидатов в президенты, журналистов, активистов, родственников и друзей, - многие все еще держались из последних сил. Они говорили: так ведь все эти люди сами нарывались. Они ведь радикалы и экстремисты, призывали к революции и звали на Площадь. И если кто пошел за ними – сами виноваты, с нами ничего подобного не случится, мой дом – моя крепость.

И даже в прошлом году, когда началось дело «Белого легиона», у кого-то еще оставалась наивная надежда, что карательный асфальтоукладчик пройдет мимо и не заденет. Непонятные все-таки эти арестованные хлопцы, мутные какие-то. Один белорусскими книгами торговал, другой вышиванки шил, третий вообще пожары тушил. Нет, нас это не затронет, мы в сереньком и со спичками не балуемся.

И вот теперь наконец всем, кто все еще отчаянно цепляется за белые облака с розовыми единорогами, больше нечем себя утешить. Потому что тут не проскочит аргумент «я вообще не знаю, что такое БелТА». Теперь уже каждый, будь он даже не семи, не трех, а то и вообще без всяких пядей во лбу, понимает: БелТА ни при чем. Официальная новостная лента, состоящая из патоки и карамели, никому не была интересна, в том числе и самой БелТА. И больше нет отговорок вроде «со мной этого не произойдет». Потому что произойдет. И больше нет вопроса «за что?», как не было его у Надежды Мандельштам.

Всех нас с ней и ее воспоминаниями неожиданно объединила эпоха. Тридцать седьмой год никуда не делся. Он просто спрятался за шаваброй и простоял в углу незамеченным пару десятков лет. А потом выбрался из укрытия и отряхнулся. И не спрашивайте больше «за что?» и «почему?». Ответ будет - «по кочану».

Тридцать седьмой – тот, прежний, - начинался просто так. Это потом историки, которым нужно было придать кровавому безумию логически правильные черты, пытались связать его с убийством Кирова двумя годами раньше. В действительности – просто, без всяких причин, пришли в каждый дом и начали арестовывать и расстреливать. А на бумажке у них причины были, конечно – заговор против партии, несанкционированный доступ к ленте БелТА и так далее.

Так что не стоит говорить «этих задержали, но потихоньку выпускают». Одних выпускают – других сажают, попутно воруя компьютеры, телефоны и личную переписку. И если к вам еще не пришли – значит, придут очень скоро. Возможно, уже завтра.

Впрочем, они уже здесь. Ждут за каждой дверью. Выходить по одному!

Или сопротивляться.

Ирина Халип, специально для Charter97.org